Шрифт:
Закладка:
Оля опустила тяжелые канистры на землю. Какое-то время она отдыхала от быстрой ходьбы, затем взяла одну канистру и принялась поливать фундамент дома. Остатки бензина вылила на террасе. Бросив пустую канистру на пол, пошла за второй. Подхватив смертоносный груз, Оля почти побежала в дом и, перешагивая через две ступеньки, поднялась в спальню. Там она началась разливать бензин по стенам, полу и волновалась только о том, чтобы не проснулся муж. Но Скворцов не шевелился. Это несказанно радовало женщину. Оставалось только завинтить канистру с остатками бензина. Выполнив свое намерение, Оля порылась в ящике прикроватной тумбочки и схватила зажигалку. Она поднесла зажигалку к темному пятну на ковре и когда огонь вспыхнул, бросилась бежать из дому. Спустившись с крыльца, она рванула на террасу. Там подожгла масленое пятно на столе и побежала во двор. Оля остановилась лишь тогда, когда оказалась на значительном расстоянии от дома. Широко расставив ноги и сложив руки на груди, женщина спокойно стояла, ожидая развязки.
Сейчас она отдавала себе отчет в том, что в эту минуту губит и уничтожает все к чему когда-то стремилась. Но назад пути уже не было. И в страстном желании отомстить, она не могла уже повернуть назад или что-то изменить. Она безмятежно и почти завороженно наблюдала, как огонь охватывает деревянный стол, дорогие плетеные кресла и стремится к траве у фундамента дома.
Она столько лет накапливала в самой себе и в этом доме боль, отчаяние, разочарование и гнев, что в эти мгновения испытывала почти радость от того, что все ее переживания, страхи и неудовлетворенность жизнью сгорят в очищающем пламени. Там сгорят оскорбления, насилие, унижения и страх за себя и за жизнь своих детей. Если бы сейчас Скворцов выскочи из огня, она с радостью убила бы его, не ощущая жалости и сострадания к этой мерзкой твари, терроризировавшей ее почти пятнадцать лет. Теперь надругательствам над ее телом и душой пришел конец.
И в эту секунду на втором этаже дома раздался взрыв. Пламя бушующего огня вырвалось из разбитого окна спальни.
Оля громко захохотала, а потом взвела руки к небу, затянутому черными, тяжелыми тучами и закричала во весь голос:
– Я спасла себя! Я свободна!!! Я свободна!!!
Вдруг начался ливень. Холодные сильные струи охладили горящее лицо Скворцовой. И страшная мысль остро резанула ее помутненное сознание: «Дети же в доме! Они ни в чем не виноваты!!!»
Краем глаза Оля заметила, как к дому в одних трусах бегут Карпенко и Юра. В руках у мужчин огнетушители. Света, крепко держа за руки Дениса и Юлю мечется в поисках выхода из наступающего им на пятки огня.
Осознав весь ужас происходящего, Оля схватилась за голову и завыла, как смертельно раненое животное. А потом в изнеможении рухнула на холодную мокрую землю.
ЧАСТЬ 3
1.
Во дворе громко залаяла собака. От этого злобного лая Оля проснулась и открыла глаза. За окном едва пробивался рассвет. Еще, наверное, часов пять, но скорее всего шесть, потому что именно в это время сосед выводит на прогулку свою огромную псину по кличке Джерри. Эта овчарка, больше похожая на свирепого волка, своими воплями могла поднять и даже мертвого из гроба. А то обстоятельство, что ежеутренний лай и визг псины мешает людям спокойно отдыхать, соседу, мягко говоря, было до лампочки. Возмущенные жильцы дома неоднократно просили Юрку выводить псину в наморднике, но тот с наглой улыбочкой отвечал, что издеваться над Джерри не будет, потому что над верным другом глумиться нельзя. Его нужно любить, холить и лелеять. А еще давать свободу и не держать на привязи в клетке. Собаки – животные очень умные. Они умеют чувствовать и сопереживать, не в пример некоторым несознательным гражданам, которые погрязли в своем эгоизме и не способны любить еще кого-то кроме себя.
Поговаривали, что участковый Карпенко несколько раз грозился пристрелить мерзкую псину, потому что жалобы людей у него уже стоят поперек горла. Но Юрка игнорировал угрозы участкового и проходя мимо него демонстративно выставлял средний палец. Этот неприличный жест бесил старлея, но никаких мер к наглецу он почему-то не предпринимал: то ли не хотел нарываться на лишние неприятности, то ли боялся, что безбашенный мужик спустит Джерри с поводка, и та разорвет его в клочья.
Сегодня воскресенье. Долгожданный выходной. Естественно, подняться в такую несусветную рань было бы непростительной глупостью. Хочется понежиться в теплой постели и хоть на чуть-чуть оттянуть тот момент, когда ежедневная суета поглотит ее целиком. А еще желательно с часок дремануть, чтобы вечером выглядеть более или менее прилично. Этот день будет весьма насыщенным: утром надо всех накормить завтраком и приготовить обед на завтра, а на два часа запланирована встреча с Нелькой, которая обещала помочь выбрать подарок бывшей свекрови. Ну, а в семь вечера состоится и сам ужин в честь дня рождения Ларочки.
Лариса Игнатьевна еще на прошлой неделе пригласила ее и детей на маленькое семейное торжество. Свекровь заверила, что на ужине будут только близкие друзья и родственники. Еще Ларочка доложила, что Валерка очень хочет повидаться с Юлькой и Денисом. Естественно первым желанием было отказаться от приглашения, потому что встречаться с бывшем мужем по-прежнему было больно. Оставленные им на сердце шрамы еще до конца не зарубцевались. И надо себе признаться, что обида на бывшего мужа поселившаяся в душе уже довольно давно, словно смертельный яд так же отравляет все ее существование. Не было и дня, чтобы воспоминания о прошлой, не совсем безоблачной жизни не давали о себе знать. Но ведь было много и хорошего. Но чего было больше? Сейчас трудно сказать. Да и видеть холеную рожу высокомерной Элки Богдановой было невыносимо. Эта дрянь увела Скворцова из семьи и теперь наслаждалась жизнью, проматывая его денежки по заграницам и дорогим курортам. И если бы Валерка не позвонил детям и не сообщил, что привез им подарки из Вены, можно было бы проигнорировать приглашение свекрови. Уж очень не хотелось насиловать себя, притворяясь счастливой
