— Пусть же орошение полей здесь будет зависеть от дождей. И до сей поры поля за Драгвог Нангом так и не были орошены.

В Драгвог Нанге, что в округе Пунгтханг, Лама остановился в доме Апа Тати и Ама Нанга Лхамо.

— Для нас это большая радость, что ты пришёл в наш дом, — сказал Апа. — Пожалуйста, останься здесь и возьми в жёны нашу дочь.

— Для женитьбы нужен чанг, — сказал Лама. — Есть ли он у вас? Ама принесла ему семь мер чанга, и он принялся пить.

— Славный чанг, — сказал он через некоторое время, — я хорошо за него заплачу.

И он превратил пареное зерно, из которого готовился чанг, в золото.

Позже, когда Апа собирался пойти срубить дерево, чтобы заменить опору в доме, Лама предложил ему спою помощь:

— Мне не привыкать обновлять столбы, — сказал он, и своей чудодейственной силон мгновенно поставил огромную, в два обхвата, опору.

Ещё он провёл ритуал для нахождения воды, и рядом с полем Апа Таши нашел ключ, который бьёт и посей день.

Затем Лама отправился в Юлсаркха, чтобы навестить девушку Адзом, и, дав ей наставления о том, как обуздать спой ум, двинулся дальше.

Когда Лама спустился вниз с земель Кхава и Джара, что в округе Пунгтханг, ему повстречались несколько ребятишек, удивших рыбу. Он спросил, не дадут ли они ему одну рыбёшку.

— Тебе всё равно делать нечего, так попробуй поймать сам! — предложили они.

Лама, зная, что ему надо будет защитить мальчишек, вместе с ними поднялся немного выше по течению. И когда они собрались порыбачить у основания чёрной скалы, перед ними, превратившись в огромную рыбу, появился ядовитый змеевидный демон.

— Эй, змий! Ты не испугаешь меня, ни превратившись в огромную рыбу, ни даже превратившись в огромное влагалище! — крикнул Лама.

И, схватив его одной рукой, он швырну его об скалу, где ещё и по сей день можно увидеть оставленный им отпечаток.

Змий принял свой настоящий вид и снова появился в гневном облике, но немедленно был атакован Пламенным Алмазом Мудрости. После того, как он скрылся в скале. Лама потребовал от него обещания не покушаться отныне на жизнь ни одного живого существа, а затем, насыпал на скале груду камней, таким образом заложив небольшую ступу. Позже несколько преданных мирян построили вокруг ступы небольшой храм, называемый сейчас Рыбьим храмом.

Наконец, Лама спел такую песнь:

Кхава, Джара и Цекха —

Это три долины живущих рыбной ловлей.

Но, если не обращать внимания на то,

Что за рыба вам попалась,

Можно легко лишиться драгоценной жизни.

В Кхава Нгошинге Лама нашёл плоскую каменную плиту и на её обратной стороне написал пальцем такие слова: "Люди ходят туда-сюда, но мне не с кем поговорить, и сердце моё печально. Никто не скажет "уходи отсюда", если я соберусь остаться здесь, в Кхава Нгошинге, и никто не скажет "останься", если я соберусь идти. Я люблю уходить прочь с того места, где мне хорошо".

Потом он решил навестить свою жену Палзанг Бутри и сына Нгагванг Тендзина. По пути ему встречались многие, кто его спрашивал, куда он собирается идти теперь, покинув земли Тхе. Лама отвечал им:

Времена года непостоянны, приближается лето,

И скоро появятся цветы Элток.

Пора пить самый лучший чанг,

Пора возвращаться домой этому маленькому тибетцу

И пора навестить Палзанг Бутри.

Он сошёл с дороги и направился в высокогорье Чагда, чтобы в последний раз навестить свою жену и сына. С ними Лама отдохнул и провёл в покое несколько дней. Навсегда связав его благие наставления в учении Будды и свои чистые стремления, жена и сын проводили Ламу, когда тот засобирался двигаться дальше в Тибет.

В Чанг Ганг Кха (в районе Тхимпху) он почувствовал, что должен применить своё искусство, чтобы не дать своему преданному благодетелю ламе Палджору сбиться с пути. Войдя в дом ламы Палджора, он застал там ламу с четырьмя своими жёнами и ещё одной восхитительной девушкой, явно оказавшейся предметом ссоры. Лама Палджор насильно похитил девушку, но родственники отыскали её и стояли теперь с обнажёнными мечами, собираясь убить похитителя.

— Не ссорьтесь из-за этой женщины! — воскликнул Кюнле. — Послушайте лучше историю, которую я видел в одной книге!

Давным-давно в Индии, в царстве под названием Нагрета, которым правил могучий и богатый царь но имени Пхаладха, жили два человека но имени Бхазу и Дхазу. Оба они были равны по богатству, роскоши и почёту и дали клятву перед статуей своего бога Махадевы всегда оставаться верными друг другу. Но у Бхазу была изумительно красивая жена, на которую Дхазу положил глаз. Дхазу оправдывался, говоря себе, что клятва более не имеет силы, ведь Бхазу владел чем-то, что не мог с ним разделить. Он задумал обмануть своего друга и пришёл к нему с тысячью золотых монет и рассказал вымышленную историю:

— Друг, я уезжаю в длительную поездку по делам, — сказал он Бхазу. — Не мог бы ты сберечь это золото до моего возвращения?

— Для такого дела нам нужен свидетель, — предложила жена Бхазу и пригласила в качестве свидетеля Риши Дхара, чья честность была неоспорима. Золото было передано из рук в руки, и Дхазу уехал.

Прошёл год, и однажды ночью Дхазу вернулся назад и попросил у жены Бхазу своё золото.

— Надо, как и раньше, позвать свидетеля, — сказала жена

— Зачем такие хлопоты, — ответил Дхазу, — это же моё собственное золото.

Она уступила и вернула ему золото.

Спустя шесть месяцев он снова появился в доме Бхазу:

— Как поживаете? — спросил он. — Мои дела прошли не так хорошо, мне нужно теперь моё золото. Пожалуйста, примите этого коня в знак моей благодарности за вашу доброту.

— Что ты такое говоришь? — удивлённо спросил Бхазу. — Ведь ты уже забрал своё золото. Ты же не можешь взять его дважды. Входи, выпей чего-нибудь и отдохни немножко. А чтобы сохранить нашу клятву в чистоте, я не приму даже этого коня.

— Если ты не собираешься отдавать моё золото, то что толку с тобой пить? Мне нужно именно золото! — не соглашался Дхазу. — Однако зачем друзьям ссориться, ведь у нас есть свидетель Риши Дхара. Пусть он и разрешит дело.

Пришёл Риши и подтвердил, что он видел передачу золота, но не его возврат.

Тогда для решения ссоры они втроём пошли к царю. Тот признал Бхазу виновным, так как Риши и Дхазу были единодушны и том, что золото не было возвращено назад.

— Ты позарился на чужое богатство, — сказал царь в приговоре. — Кроме