клетку.

Эта клетка – наше тело.

Не свободно в нем движенье.

Но, обдумав положенье,

Вновь душа поет, как пела.

Вера в чудо

Разбив красивейший бокал,

Не скрыл я безутешность.

Припомнил всех чертей и клял

Неловкость и поспешность.

Считал осколки, слезы лил,

Кричал – что хочешь делай!

Господь другой мне смастерил,

Такой же, только целый.

«Покинув раковины мрак…»

Покинув раковины мрак,

Весьма горда собою,

Жемчужина сказала так

Трудяге-златобою:

«Пропало все! Погиб мой мир!

Теперь на нити клейкой

Меня ты спаришь, ювелир,

С какой-нибудь плебейкой».

«Все дело в деньгах! Я жесток,

Поверь, лишь с этой целью.

Зато ты красоту, дружок,

Прибавишь ожерелью».

«Я был изумлен, друзья-мусульмане…»

Я был изумлен, друзья-мусульмане,

Увидев перо павлина в Коране.

Добро пожаловать в книге святой,

Созданье, блистающее красотой!

В тебе, точно в звездах, являет нам зренье

Величие божье в малом творенье.

Он, мир вместивший в свой кругозор,

Остановил на тебе свой взор

И перьям дал небывалый узор.

Напрасно даже цари и царицы

Пытались заимствовать роскошь у птицы.

Не чванься славой, – следи за собой

И будешь достоин святыни любой.

«У шаха было два кассира…»

У шаха было два кассира,

Один для даянья, другой – для взиманья,

Один не считал и давал без вниманья,

Другой не знал, где добыть полтумана.

Даятель умер. Шах был не рад:

Найти такого – нелегкое дело!

А публика и моргнуть не успела,

Как стал взиматель безмерно богат.

Стоило выплате прекратиться,

Дворец от золота начал ломиться.

И только тогда до шаха дошло,

Откуда беда, где кроется зло.

Казалось бы – случай, а пользы немало:

Даятеля место потом пустовало.

«Котлу сказал, кичась, горшок…»

Котлу сказал, кичась, горшок:

«Где пузо ты измазал в саже?»

«Не быв у нас на кухне даже,

Молчи ты, гладкий дурачок,

Молчи, своей не чванься кастой!

Да, ручка у тебя чиста,

Но есть и скрытые места:

Попробуй, задницей похвастай!»

«Велик иль мелок человек…»

Велик иль мелок человек,

Свой мир он ткет себе весь век

И с ножницами посредине

Сидит уютненько в той паутине.

Но щеткой туда саданут – и конец!

А он кричит: какой подлец

Разрушил мой несравненный дворец?

«Чтоб дать Евангелье векам…»

Чтоб дать Евангелье векам,

Христос в наш мир с небес сошел

И стал внушать ученикам

Святой божественный глагол.

Потом вознесся ввысь опять,

Они ж, во славу божества,

Пошли писать и повторять,

Кто как запомнил, те слова.

И все различно, как обычно, —

Но и способны все различно!

И вот у христиан беда:

Терпи до Страшного суда!

Добро вам

Адам уснул. И твердь спала.

Лишь Бог не спал и Еву он

Слепил, дабы она легла

С Адамом, и послал ей сон.

Он в плоть облек две мысли смелых

И, дав им жизнь в земных пределах,

«Добро!» – сказал с улыбкой Бог

И долго отойти не мог.

Так чудо ли, что нам с тех пор

Дарит восторг ответный взор,

Как будто с ним мы, с тем, кто нас

Измыслил, создал в добрый час.

И позовет он – мы пойдем,

Но только вместе, но вдвоем!

И – божью мысль – тебя повсюду

В пределах рук хранить я буду.

Книга Парса. Парси-наме

«Если люди, солнцу рады…»

Если люди, солнцу рады, —

Ценят землю, любят лозы,

Любят кисти винограда,

Чьи под нож струятся слезы, —

Ибо, став вином, любая

Гроздь, созревшая на зное,

Кое-что в нас пробуждая,

Губит многое другое, —

Знают все, что солнце красно

Столь различных сил владыка,

Но один поет прекрасно,

А другой не вяжет лыка.

Книга рая. Хульд-наме

Предвкушение

Расскажут вам о рае мусульмане,

Как будто там бывали: слово в слово,

Как смертному возвещено в Коране, —

И в этом веры праведной основа.

Но с поднебесья Книги Книг создатель,

Пророк, учуял дух греховный все же

И понял: сколько ни мечи проклятий,

А веру часто яд сомненья гложет.

И повелел он Юности: «Явися

В их мир, чтоб молодел он, хорошея!»

Она послушно устремилась с выси,

Змеей косы моя увита шея.

Я заключил небесную в объятья

И, на блаженство твердо уповая,

Уверовал в существованье рая,

Где буду деву вечно целовать я.

Праведные мужи

Магомет говорит

Пусть враги над мертвыми рыдают, —

Прах зарыт, и павшим нет возврата.

Наши братья в небо возлетают —

Нам ли плакать над могилой брата!

Семь планет, усопшего встречая,

Золотые распахнут врата,

И душа восходит в кущи рая,

От земного тления чиста.

И трепещет радостью священной,

Глядя в бездны, что раскрылись мне,

Когда я сквозь семь небес Вселенной

В рай летел на огненном коне.

Древо мудрых, все в плодах румяных,

Вознеслось превыше кедров там.

Древо жизни на лугах медвяных