Кожевенная промышленность сравнительно рано попала в ценз, потому что одним из главных потребителей лосиной в обувной кожи была армия. Казенное потребление означало крупные заказы на стандартную продукцию, в результате чего возникали относительно крупные официально признанные заведения. Так, на Лосином заводе (по выделке лосиной кожи для гвардейских лосин) под Москвой было занято в 1726 г. 50–60 рабочих.

В 60-х гг. XVIII в. числилось 13 цензовых кожевенных заведений, причем в среднем в месяц производилось продукции на 11,5 тыс. руб. По объему продукции такие заведения можно было бы считать капиталистическими, если бы там использовался наемный труд. Но они выпускали продукции на 150 тыс. руб. в год, тогда как только экспортировалось в это время кож на 1,2 млн. руб. То есть в ценз пока попадали только те предприятия, которые были связаны с государственным потреблением.

Если кожевенная промышленность в России была традиционной отраслью и выросла из кустарных промыслов, то стекольная была внесена в российское хозяйство извне, из-за границы. Стекольных промыслов в России не было. Первые стекольные заведения возникли в XVII в., причем из четырех известных по меньшей мере два принадлежали иностранцам. К началу XVIII в. ни одно из них не сохранилось.

В 1725 г. числилось 8 стекольных заведений, в том числе предприятие Мальцева, потомки которого потом заняли ведущее место среди стекольщиков России. В 50-х гг. действовало 10 стекольных заведений, в 60-х гг. – 12–16. Большинство из них были крепостными или посессионными предприятиями.

В 50-х гг. в среднем на заведение выпускалось продукции на 3 тыс. руб., в 60-х гг. – на 2 тыс. руб. По этому показателю отрасль еще не достигла капиталистического уровня, потому что низшая граница оборотного капитала капиталистического предприятия превышала 3 тыс. руб. Только в этом случае прибыль с капитала могла полностью обеспечить жизнь семьи хозяина [13].

Фарфоро-фаянсовое производство также пришло к нам из-за границы. Первые предприятия этой отрасли возникли в России во второй половине XVIII в., в том числе императорский завод в Петербурге и завод Гарднера в Подмосковье. Завод Гарднера начал действовать в 1772 г., в 1776 г. было уже 3 таких завода, а в начале XIX в. – 56.

Работавшие у Гарднера русские люди быстро переняли технический опыт, и в Московской губернии возникло гнездо кустарного фарфоро-фаянсового производства – Гжель. Таким образом, здесь развитие шло «наоборот»: сначала появились крупные предприятия, а потом – кустарные промыслы.

«Привнесенной» отраслью была и бумажная промышленность. Бумажные заведения были в числе наиболее ранних промышленных предприятий в России: бумага была нужна для бюрократического аппарата. Первые четыре бумажных заведения возникли в XVII в., но к началу XVIII в. не числилось ни одного.

В годы царствования Петра I возникло 6 бумажных предприятий, причем первыми из них начали действовать три казенных. В 60-х гг. числилось 13 бумажных заведений, в 1799 г. – 52. Уже к концу царствования Петра I ввозилось только 20 % потребляемой в стране бумаги, в 60-х гг. – 6 %, а в 90-х гг. – 4 %. Таким образом, собственное производство почти полностью удовлетворяло внутренние потребности.

Объем продукции на заведение составлял от 8 до 12 тыс. руб., следовательно, бумажное производство того времени можно было бы считать капиталистическим, если бы не то обстоятельство, что подавляющее число предприятий использовало крепостной труд.

Последней из отраслей промышленности, производившей потребительские товары в XVIII в., была галантерейная промышленность. Строго говоря, это не была единая отрасль: мы объединяем под таким названием разные производства с разной технологией: шляпное, позументное, пуговичное, сургучное, игольное. Это были предприятия, обслуживавшие дворян и чиновников: простому народу сургуч или позументы были ни к чему, как и форменные металлические пуговицы. Шляпы этими предприятиями изготовлялись тоже для дворян. Войлочные шляпы для народного потребления готовилась в кустарных промыслах. Все эти производства пришли из Западной Европы.

К концу царствования Петра I действовало 6 таких заведений: 3 шляпных, 2 пуговичных, 1 игольное, в 50-х гг. – 10, а к началу XIX в. их число выросло до 90. Если в 50-х гг. в среднем на галантерейном предприятии производилось продукции на 15 тыс. руб., то к началу XIX в. – на 45 тыс. руб. Число заведений выросло в 9 раз за полвека, но в основном за счет мелкого производства. Аналогичный процесс наблюдался и в других отраслях. Объяснялось это «рыночной» политикой Екатерины II. До этого имели право на существование только крупные «указные» мануфактуры, имевшие нередко монополию на производство того или иного товара. Екатерина отменила монополии и разрешила свободно основывать любые мелкие предприятия, провозгласила свободу кустарных промыслов, и предприятия стали быстро размножаться.

В пищевой промышленности в цензовые предприятия были оформлены только две отрасли (винокурение и солеварение), которые к производству пищи отнесены лишь условно: алкоголь – не пища, да и солью сыт не будешь. Эти отрасли уже в XVII в. входили в сферу казенных фискальных интересов.

В XVIII в. всю продукцию винокуренных заводов полагалось сдавать в казну по установленным ценам, а затем продажа «питей» или сдавалась на откуп, или продавалась непосредственно государством. Доходы казны от питейной операции выросла с 12 млн. руб. в 20-х гг. до 12,6 млн. руб. в конце XVIII в., т. е. в 10 раз. В конце XVIII в. питейный доход составлял около трети всех государственных доходов.

Огосударствление промышленности при Петре I коснулось и солеварения. С 1705 г. вводится казенная продажа соли. Всю соль теперь надлежало сдавать государству, а государство продавало ее вдвое дороже, чем платило поставщикам. В 50-х гг. ради увеличения государственного дохода продажная цена соли была повышена с 35 до 50 коп. за пуд. Государство платило поставщикам за пуд соли 15 коп., а 35 коп. составляли государственный доход, который превысил 2 млн. руб. На этот раз повышение цены было намного больше, чем перед «соляным бунтом» в XVII в., но народного выступления по этому поводу теперь не произошло. Правда, в листовках Пугачева содержалось обещание отменить соляной налог.

Остальные, «неказенные» отрасли пищевой промышленности не была еще оформлены в цензовые предприятия. Эта промышленность оставалась на стадиях ремесла и домашней промышленности.

В тех отраслях, которые принято относить к тяжелой промышленности, кроме горно-металлургической, «цензового» уровня достигли металлообрабатывающая и химическая.

Ведущее место в металлообработке занимало производство вооружения. Именно ради производства вооружения стали строить на Урале горные заводы, которые по замыслу должны были стать и военными. Однако развитие пошло по пути отделения собственно военного производства от металлургического.

Сразу же оказалось, что стрелковое и холодное оружие на горных заводах готовить нецелесообразно: для этих производств требовалось не так много металла, зато была необходима высокая квалификация мастеров-оружей-ников. Главным предприятием по выпуску стрелкового оружия оставалась Тульская оружейная слобода, где уже в 20-х гг. изготовлялось ежегодно свыше 20 тыс. ружей. Второе место по этому