– Und ordnen Sie uns dort an, uns Tee zu bringen. Nein, lieber Kaffee. Und Brötchen! Sie können gehen[50].

Князь украдкой взглянул на Корнилова, но тот невозмутимо смотрел прямо перед собой. Офицер вышел за дверь.

– Ich bitte Sie[51], – князь жестом пригласил Корнилова присесть, достал изящный портсигар, предложил папиросу. Корнилов молча отвел от себя портсигар.

– Herr General, glauben Sie mir, es ist mir sehr peinlich. Aber in der aktuellen Situation…[52] – начал князь светским тоном.

У коменданта лопнуло терпение. Он резко остановился прямо перед Корниловым:

– Warum sind Sie so stur? Es ist an der Zeit, diese nutzlosen, sinnlosen Fluchtversuche seit langem zu beenden. Wann rennst du? Der zweite? Der dritte?[53]

Корнилов молчал.

– Wenn Sie in einem normalen Lager gehalten würden, ist es natürlich schwierig, aber wir haben ein spezielles Lager für Generäle! Bewegungsfreiheit, ausgezeichnete Bedingungen – praktisch ein Resort. Niemand versucht zu fliehen. Außer Ihnen und diesem, Martynov[54].

Корнилов молчал. Его скуластое лицо было по-прежнему непроницаемо, как у монгола.

– Was die Bedingungen angeht, bin ich geehrt, einen so berühmten Gast in meinem Schloss zu empfangen[55], – вмешался князь Эстерхази.

– Warum nehmen Sie nicht das Angebot seiner Ladyschaft an?[56] – осведомился комендант. – Geben Sie mir nur ein ehrliches Wort des Offiziers, um keine weiteren Fluchtversuche zu unternehmen[57].

Корнилов наконец прервал свое высокомерное молчание:

– Davon kann keine Rede sein. Und ich bitte Sie, mir keine solchen Vorschläge mehr zu machen[58].

Корнилова перевели на усиленный режим охраны и ограничили ему возможность передвижения. У его дверей круглосуточно стоял часовой. Тогда генерал симулировал болезнь и был переведен в военный госпиталь. Там Корнилов познакомился с молодым чехом Франтишеком Мрняком, служившим помощником аптекаря. Мрняк, как и многие чехи, ненавидевший Австрию и симпатизировавший России, решил помочь Корнилову бежать. Он раздобыл деньги, поддельные документы и штатскую одежду.

После ряда приключений Корнилову удалось пересечь границу и предстать в румынском городе Турну-Северин перед русским военным атташе. А Франтишек Мрняк был арестован и приговорен к смертной казни, которую заменили заключением в крепости. Но отважный чех не растерялся и по-своему применил способ генерала Корнилова. Он симулировал сумасшествие, был переведен в лечебницу для умалишенных, откуда благополучно бежал. О том, что его спаситель сумел избежать смерти, Корнилов так и не узнал…

На родине генерала Корнилова ждала триумфальная встреча. Николай II лично вручил ему орден Святого Георгия III степени. В сентябре 16-го Лавр Корнилов снова отправился на фронт.

К этому времени у Российской империи появился еще один союзник – Румыния. С самого начала войны, уже два года, румынское правительство металось от одной стороны к другой, не в силах выбрать между двумя «жирными кусками» – русской Бессарабией, которую обещали отдать румынам после войны немцы, и венгерской Трансильванией – ее обещала Антанта.

Мечта о Трансильвании перевесила чашу весов, и король Фердинанд I издал приказ: «Румынские солдаты! Я призвал вас, чтобы вы пронесли ваши знамена за пределы наших границ!» В ночь с 27 на 28 августа румынская армия пересекла австро-венгерскую границу.

Вскоре в российской Ставке пришлось вспомнить язвительную шутку одного немецкого генерала:

«Нам все равно, на чьей стороне вступит в войну Румыния. Если она вступит на нашей, нам потребуется 10 дивизий, чтобы спасти ее от разгрома, если против нас, то потребуются те же 10 дивизий, чтобы ее разгромить».

Несмотря на большую численность, 600 тысяч бойцов, румынские войска были откровенно слабыми. К тому же, против королевства выступила союзная австрийцам и немцам Болгария. Соединенная германо-болгарская армия под командованием фельдмаршала Августа фон Макензена быстро нанесла румынам тяжелое поражение. А в сентябре на них обрушилась ударная группировка из Трансильвании.

Спасти Румынию могла только Россия. Возник новый Румынский фронт, который обошелся России очень дорого. Чтобы выручить союзника, пришлось перебрасывать войска с разных концов Российской империи. Формально командующим новым фронтом являлся румынский король Фердинанд I. Фактически руководил войсками генерал Владимир Сахаров.

Сахаров Владимир Викторович (1853–1920) – генерал от кавалерии. Боевое крещение получил во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. В 1897 году был произвел в первый генеральский чин генерал-майора. Впоследствии отличился в боевых действиях в Китае в 1900–1901 годах, был награжден золотым оружием за храбрость и досрочно произведен в генерал-лейтенанты. В 1904–1905 годах участвовал в сражениях с японскими войсками. Первая мировая стала для генерала Сахарова уже четвертой войной.

В декабре 1916 года немцы вошли в Бухарест. Румыния оказалась разделенной. Часть ее территории занимали немцы с союзниками, часть – русские и остатки армии короля Фердинанда. И вновь началась позиционная война.

Среди тех, кто воевал в Румынии, был и драгун Новгородского полка Георгий Жуков. Во время разведки он был тяжело контужен разрывом мины. В госпитале Жуков узнал о своем награждении Георгиевским крестом. «Георгий Георгия получил», – шутили товарищи. Это была уже вторая награда Жукова. Первый Георгиевский крест был вручен ему за взятие в плен немецкого офицера.

Кампания 1916 года заканчивалась, и ее итоги были для Российской империи неоднозначными. И хотя добиться окончательной победы пока не удалось, в Ставке с оптимизмом смотрели в будущее. Накапливались резервы, заготавливались вооружения и боеприпасы…

Оперативные планы предусматривали окончательный разгром слабеющей Австро-Венгрии. За ней должен прийти черед Германии. Наступало время больших побед. Это чувствовали и солдаты Русского экспедиционного корпуса во Франции.

Декабрь 1916 года. Западный фронт, Франция

В канун Рождества настроение было точно под стать погоде – серая муть, грязь, слякоть. Малиновский, сидя в окопе, с тоской смотрел в свинцовое небо. Солдаты уныло переговаривались:

– Да-а-а… Поизносилися мы, – пулеметчик с сожалением рассматривал дырявый сапог. – Дыра на дыре.

– Домой пора! – уверенно заявил пехотинец. – Говорят, скоро. Немец уж вроде и не воюет. Так, зазря сидим.

– Ага, «не воюет»! – возразил ему унтер. – Вона, слыхал, – у соседей-то, у французов, на участке немец газы пустил, там в окопах живых вообще никого не осталось…

– …Окромя вошей, – вставил пехотинец.

Невесело посмеялись.

– Да-а-а, – снова протянул племетчик. – Вша заела, страсть. И ничего-то ее не берет. Еще грязюка эта…

– А в России сейчас снегу… – вдруг мечтательно произнес Малиновский.

– Точна! – пулеметчик даже зажмурился. – Идешь, а под ногами так и хрустит, так и скрипит… Эх! А тута… Что за страна? Вот у нас – Рождество. А тута? Но-э-эль. У нас – водка! А тута? Кава… Каля… Ква-ля-дос, прости Господи!

С серого неба посыпалась мелкая крупка.

– О, гляньте-ка! – воскликнул