я проходил рядом то чуть прислушался, и невольно отметил для себя, что он рассказывал отнюдь не что-то «мирное» и «детское», а историю что походила на байки ветерана о своей старой службе, а «детишки»… с интересом слушали и внимали практически каждому его слову!

Уловив же моё внимание, он чуть хмыкнул, но от рассказа не отвлёкся, явно планируя довести его до конца. При этом было заметно что он краем глаза следил за тем, что происходило за столами, как бы проверяя, всё ли так как он указал.

Рядом со мной и Ангнисс было больше мяса и рыбы, и рядом с нами были морские эльфы. Сатиров аккуратно разместили вблизи нас, но дав им больше «травы» и алкоголя, а вот сработать с феечками у них не получилось, так как они летали то тут, то там, чаще перехватывая что-то сладенькое, типа орешек в меду.

Даже Хати усадили рядом с нами, посчитав за полноценного спутника и члена отряда.

Полурослики и немногие кентавры поднимали кружки, восхваляя храбрость как кентавров, так и нас, не забывая отдать почести Гильдербранду, который всё и организовал.

Было видно, что они привыкли праздновать с размахом, не экономя и не жалея на праздник ничего. Складывалось ощущение, что тут собралась практически вся деревня — настолько много полуросликов тут было.

Но спустя какой-то время один из полуросликов — Гильдербранд — поднялся, и поднял кружку, привлекая к себе внимание.

— Сегодня был тяжёлый день. Мы узнали тяжёлую весть — Винница уничтожена, на этих землях вновь поднимаются немёртвые, а их слуги уже давно бродили недалеко от нас. Сегодня нас взяли в осаду и некоторые из нас погибли, хотя никто не верил, что такое может произойти, — он замолчал, стоя с поднятой кружкой. Весь гомон прекратился, а полурослики внимали каждому слову что тот говорил. — Мы были беспечны, и не приди к нам помощь, сегодня мы бы кормили вороньё, и это в лучшем случае. Мы могли бы восстать, как и те, кого привели под нашу стену… а ведь кто-то говорил, что это растрата… — он хмыкнул, но быстро вернулся к серьёзному тону. — И посему, я хочу поблагодарить тех, кто пришёл к нам на помощь, не прося ничего взамен. Я видел, как они сражались, каким был неравным бой, но как они победили. Я поднимаю эту кружку за наших спасителей, за Мэйзара и Ангнисс, тех, кто привели к нам помощь. Будьте здравы.

Звонкая тишина прерывалась лишь глотками, которые неспешно делал Гильдербранд. Складывалось ощущение, что он озвучил то, что предпочитали до этого не замечать.

С небольшим запозданием начали разноситься те же слова — пожелание здоровья и благодарность. С одной стороны, ощущалось смятение, смешанное с радостью и задумчивостью…

Однако оставлять такое без ответа было нельзя. Могут понять, но не оценят.

Я встал со своего места, привлекая внимание всех сидевших, после чего гомон вновь умолк, давая мне возможность говорить.

— Я благодарю вас за то, что вы приняли нас как гостей. Немногие готовы принять таких как мы с сестрой, тёмных, даже после такого.

Я ненадолго замолчал, подбирая следующие слова. Возможно, это цинично, так с ними играть, но…

— Мы давно скитались по земле, не зная, что такое настоящая «семья». Мы лишь недавно познали, что такое умиротворение, лишь тогда, когда смогли уйти от своей старой семьи… от своих старых корней.

Мне приходилось играть интонацией голоса, где надо, смягчая его, а где надо — делая более глубоким или приглушённым.

— Но даже там, где мы нашли умиротворение, «семья» нас нашла, вынудив бежать. Они забрали практически всё что было у нас, и жизни тех, кто нас приютил… и после этого мы оказались здесь, на этих островах.

Новая пауза, подчёркивающая завершённый отрывок. Ни единого звука — все слушали то, что я говорю, то, к чему я веду.

— Мы вновь пустились в наше странствие, надеясь найти место, где мы сумеем мирно жить. Мы не любим войну — она тяжела для всех, болезненна и разрушительна. Мы хотели найти место, где сумеем жить в мире… и мы вышли к Виннице, которую разоряли мертвецы и проклятые. Мы с сестрой не смогли пройти мимо — это зрелище болью отдавалось в нашей душе, — мой голос уже начал распаляться, и послышался скрип дерева, шедший от моей кружки, которую я слишком сильно сжал. — Мы знали, что будем чужими, но… нам дали шанс. Нам поверили, дав возможность спасти оставшиеся семьи, которые мы привели для спасения к вам. Но даже здесь, даже у вас… произошло почти тоже самое.

На этот раз появилось согласное бурчание, но без какого-то конкретного источника.

— Мы не могли взять и уйти, ведь жизнь превыше всего. Мы не смогли вас оставить, и вы приняли нас здесь, почти как семью… нормальную семью… — мой голос в этот момент стал чуть более приглушённым, как бы отсылая их к тому, что у тёмных эльфов понятие «семья» весьма отлично от их. — И я поднимаю этот тост за всех вас, тех, кто приняли нас здесь. Будьте здравы все вы.

После этого я вновь поднял кружку и приложился к её краю, делая медленные глотки.

Столы же… после этого практически взорвались. Где-то были слышны отклики и едва ли не клятвы в вечной дружбе, предложение о принятии в семью, остаться здесь, со всеми…

Но когда я опустил кружку, то наткнулся на взгляд Гильдербранда. В нём читался расчёт и оценка, будто измеряя мою ценность и то, что можно получить. Он чуть кивнул, как бы говоря, «пусть будет так».

— Но коль вы позволите, — начал вновь говорить я. — Мы с сестрой желаем сыграть песню и провести танец во имя Луны, под которой находимся все мы сейчас.

Под одобрительные восклицания и видимый хмык старосты, мы выдвинулись на заранее отгороженное место. Мне передали мой инструмент, после чего моя сестра начала танец под растущей луной, а мой голос начал вести новую песню.

Пусть Песнь о Бездне, но не о той, о которой изначально была речь… но именно эта песня подойдёт.

Old friend, we seem surrounded

As decay is closing in