– Привет! – поздоровался он, выдохнув перед собой белое облако.

– Привет! – тихо ответила я.

Он неуверенно прокашлялся.

– Читал в газете про Клайва. Просто хотел убедиться, что ты в порядке.

– В порядке, – кивнула я.

Он шмыгнул носом.

– Хорошо. Это я и хотел узнать.

– Не хочешь войти?

Эндрю с опаской посмотрел на меня.

– Уверена, что хочешь этого?

– Нет, – сказала я. – Так ты войдешь?

Он на секунду замешкался, потом вошел. Не обнял и даже не прикоснулся ко мне. Я закрыла за ним дверь. Он заметил залатанное окно.

– Читал, кто-то швырнул тебе в окно кирпич.

Я кивнула.

– Ну да. Скрасили мое вчерашнее утро.

– Ты ведь не пострадала?

– Нет. Только испугалась.

– Да уж. Люди будто с ума посходили.

– Кофе будешь?

– Нет, я ненадолго, заскочил по пути на работу.

– Я соскучилась.

Он смотрел на меня, не зная, как реагировать. Наша последняя встреча явно сбила его с толку.

– И я соскучился.

– Сделаю нам кофе.

Мы прошли на кухню. Эндрю сел за стол.

– Поймали того, кто бросил кирпич?

– Нет, сомневаюсь, что поймают.

– Вероятно, этот человек думал, Клайв все еще живет здесь.

– Видимо, так. Даже не представляю, кто бы мог бросить в меня кирпич. – Я подняла глаза на Эндрю. – Только если ты. Ты бы, наверное, запустил в меня кирпичом.

Он не улыбнулся.

– Я пошутила.

Улыбка на его лице так и не появилась. Поставила кофе на стол и тоже села.

– Полиция интересовалась, нет ли у меня обиженного бывшего мужа или бывшего бойфренда. Я сказала, что есть и тот, и другой. Но твоего имени им не выдала.

– Значит, вот кто я? Твой бывший бойфренд?

Не зная, что на это ответить, сменила тему.

– Совсем забыла про сахар, – встала, достала сахарницу, поставила на стол и снова села.

– Спасибо, – не глядя на меня, произнес Эндрю. Взял два кусочка сахара и опустил в кофе. Какое-то время он просто молча пил, но вдруг спросил:

– Что случилось, Мэгги? Я не понимаю, что происходит. То ты говорила, что любишь меня, а теперь даже разговаривать со мной не хочешь.

– Знаю, – тихо сказала я. – Все очень сложно.

– Я не боюсь сложностей. Не понимаю только, в чем провинился. От этого становится страшно.

– Ты ни в чем не виноват, – проговорила я и медленно выдохнула. – Просто я испугалась. – Я посмотрела ему в глаза. – Испугалась, что снова станет больно. В моей жизни без того слишком много боли.

Он растерянно смотрел на меня.

– Ты думаешь, я сделаю тебе больно? Почему?

– Не знаю.

Эндрю наклонился поближе.

– Скажи мне.

– Боюсь, – сглотнула я.

– Чего боишься? Потерять меня? Но ты и так уже потеряла.

– Ладно. Расскажу тебе. – На глаза у меня навернулись слезы.

Эндрю снова сел на стул.

Я глубоко вздохнула, чтобы собраться с силами.

– Все началось в последний день в Кабо, когда ты попросил принести паспорта. В том ящике лежал счет за электричество. Никак не могла понять, почему он выписан на твое имя. Потом до меня дошло: это твой кондо, ты мне лгал. – Я опустила глаза. – А значит, можешь скрывать что-то еще.

Эндрю на секунду задумался.

– Потом я забыл сказать, что лечу в Денвер. – Он отпил кофе, посмотрел на меня и добавил: – Раньше кондо действительно частично был моим. Сейчас он принадлежит брату.

– Мне надо было просто спросить.

Выражение его лица не изменилось.

– Но это ведь не все, так?

– Так.

– Ну так говори все до конца.

Казалось, он просит меня шагнуть с высоченного обрыва. Я понимала, что как только переступлю черту, обратного пути не будет.

– Пожалуйста, – сказал Эндрю. – Дай мне возможность все объяснить.

Я поднялась, сходила в комнату за газетной статьей, которую дала Карина, вернулась и положила ее перед ним.

Эндрю поднял листок, прочитал и отодвинул в сторону.

– Теперь все ясно. – Он посмотрел на меня, его глаза помрачнели. – Думаешь, это я?

– Здесь твоя фотография.

– Ты внимательно прочитала статью?

– Да.

– Читала ту часть, где говорится, что выйти по УДО он сможет только через два года? – Он пододвинул статью ко мне. – Взгляни на дату. Двух лет еще не прошло. Мужчина, который запечатлен на фотографии, все еще в тюрьме. – Эндрю вздохнул. – Это мой брат. Мы однояйцевые близнецы. Через восемь дней он будет освобожден условно-досрочно. На девятый день.

Я потеряла дар речи.

– У тебя есть близнец?

– Причем однояйцевый, – подтвердил он.

Как я могла быть такой дурочкой?

– Пять лет назад мы с братом начали совместный бизнес. «Хилл Бразерз Менеджмент». Это была венчурная компания. Мы собирали деньги для стартапов – рискованных, неосуществимых предприятий. У нас отлично получалось, но мозговым центром был Аэрон. У него был особый нюх.

В первый год мы вложили деньги в проект, который не очень-то нравился инвесторам – это был такой пластиковый приборчик, который разделяет провода телефонной зарядки. Все вышло просто отлично. Намного лучше, чем мы надеялись. Наш клиент продавал их через интернет миллионами по пять долларов за штуку. К тому времени на рынке начали появляться и другие версии, но он продал больше двадцати миллионов этих ерундовин.

– У меня тоже такая есть, – вставила я.

– Знаю, заметил в тот вечер, когда привез тебе елку, – сказал он, уселся поудобнее и продолжил: – Мы прилично поднялись. Все, кто был в деле, неплохо зарабатывали. Только есть люди, которым всегда мало. Инвесторы стали жадничать, а так как Аэрон от сделок получал больше всех, они устроили переворот и выперли его из собственной же фирмы. Не нас обоих, а только брата.

– Как им удалось?

– Долго рассказывать, – не стал вдаваться в подробности Эндрю. – Короче, Аэрон был излишне доверчив. Ему и в голову не приходило, что люди, ради которых он столько сделал, первыми от него откажутся.

У меня защемило сердце. Он будто бы говорил обо мне.

– На этом беды не закончились, через неделю стало известно, что жена закрутила роман с одним из инвесторов. Все, кому брат доверял, от него отвернулись. Все.

Ему было очень плохо, но он не сдался. Открыл новую фирму. Свою собственную. Зная о прошлых достижениях, инвесторы пачками несли деньги. Тут все пошло наперекосяк. Огромные суммы и сломленный дух – вещи несовместимые. Дела шли плохо. Аэрон начал пить. Когда новые проекты перестали приносить прибыль, брат стал выводить деньги на офшорные счета. Прежде чем его поймали, он слил уже больше тридцати миллионов.

– А как его поймали? – поинтересовалась я.

– Сам сдался. Он ведь не мошенник. – Эндрю медленно выдохнул. – Первая компания быстро загнулась. Что и неудивительно. Ведь Аэрон был