знали обо всем, что там происходило, как если бы ежедневно получали доклады из первых уст. Знали, что старшей мисс Бичем исполнилось семнадцать, она очень миловидна, только чуточку кособока, но обожает танцевать и ужасная болтушка – когда окажется с кем-нибудь тет-а-тет и поблизости нет маман, а уж если в комнате сам декан, то и вовсе рта не раскроет; что следующая за ней по возрасту сестра большая умница и, по слухам, наперед знает все, чему может научить гувернантка, а по греческому и математике ей отдельно от всех дает уроки отец; ну и так далее, до маленького мальчика, который еще ходит в подготовительную школу, и грудной крохи-девочки. Более того, мисс Монро с честью выдержала бы экзамен, если бы нужно было не задумываясь ответить, сколько в доме слуг, как распределены между ними обязанности и в какие часы они завтракают, обедают и ужинают. Вскоре на семейной скамье настоятеля в соборе стала появляться очень красивая и явно знающая себе цену молодая леди – по слухам, племянница нового декана, осиротевшая дочь его брата, генерала Бичема, которая переехала к дядюшке в Ист-Честер на время, оставшееся до ее свадьбы: он сам и повенчает молодых во вверенном ему соборе. Избранника красавицы-невесты никто из бывавших в доме декана покуда не видел, а Бичемы еще не настолько сошлись с новыми знакомыми, чтобы посвящать кого-либо в детали предстоящего события.

Накануне объявленной свадьбы Элеонора и мисс Монро сидели в гостиной у окна, слегка затененного кисейными занавесками, и наблюдали за праздничными приготовлениями. С раннего утра на подворье кипела жизнь: грузчики, посыльные из всевозможных лавок, просто наемные помощники без конца сновали вперед-назад, всё что-то несли и несли – то корзины с цветами и фруктами, то ящики, доставленные по железной дороге (к этому времени Ист-Честер уже обзавелся своей станцией). К середине дня суматоха улеглась – сцена была готова, и весь реквизит для завтрашнего праздника убрали с глаз долой. Избранник невесты, надо думать, следил за упаковкой приданого под веселый щебет ее кузин, а слуги готовили свадебный пир и, возможно, послесвадебный завтрак. Такое предположение высказала мисс Монро, без устали смаковавшая каждую мелочь и каждую вероятность, словно ей предстояло исполнить главную роль, а не наблюдать за спектаклем из задних рядов в качестве обычного зрителя, которого происходящее на подмостках персонально никак не касается. Элеонора изрядно устала и, поскольку ничего интересного больше не ожидалось, вернулась к своему шитью. Внезапно мисс Монро громко вскрикнула:

– Смотри, смотри! На липовой аллее два джентльмена – идут сюда! Должно быть, жених с дружкой.

Элеонора больше из солидарности, но не без любопытства подалась вперед и увидела, как из тени деревьев на залитую солнцем мостовую ступил мистер Корбет под руку с незнакомцем. Он изменился – годы и напряженный труд сделали свое дело, но могла ли она не узнать это прекрасное, умное лицо? Его спутник был моложе и выше ростом. Так он и есть жених, сказала себе Элеонора, но сердце не обманешь, и ее сердце не поверило ей. Не поверило еще прежде, чем из эркерного окна в доме напротив выглянула красавица-невеста и, зардевшись, с улыбкой послала воздушный поцелуй, а мистер Корбет весьма выразительно послал ей свой в ответ, тогда как его спутник лишь снял шляпу и поклонился, точно видел ее впервые. Элеонора жадно следила за каждым движением мистера Корбета, пока он не скрылся в доме, глухая к сбивчивым речам мисс Монро: ее старшая подруга до того растерялась, что через слово перескакивала от мольбы к раскаянию, от утешений к укорам. Потом Элеонора медленно перевела страдальческий взгляд на мисс Монро, беззвучно зашевелила губами и лишилась чувств. Когда она очнулась, ее словно подменили. Обычно кроткая и покладистая, Элеонора в последующие двадцать четыре часа сделалась упрямой и своевольной, не иначе как вследствие болезненного перевозбуждения. Она заявила, что непременно должна присутствовать на венчании; там соберется тьма народа, и она легко затеряется в толпе; и вообще, будь что будет, она пойдет в собор, и точка; ни слезы, ни мольбы мисс Монро ее не остановят. Она не хотела, да, вероятно, и не сумела бы объяснить, в чем причина такой непоколебимой решимости: опровергнуть ее доводы было невозможно – за неимением оных. Никакие уговоры на нее не действовали, никаких авторитетов она не признавала, за исключением разве что мистера Несса, но тот был далеко. Мисс Монро не находила себе места, воображая одиозные сцены, которые могут разыграться во время торжественной службы. Однако все прошло спокойно и гладко, словно каждый из огромного числа собравшихся в храме пребывал в полном душевном согласии с происходящим. Никто не догадывался, что неприметная женщина, сидевшая в тени за толстой колонной и прятавшая лицо под вуалью, когда-то мечтала пойти к алтарю с тем самым женихом, который сейчас посылал нежные взгляды своей красавице-невесте. Что ж, невеста в белоснежной фате была похожа на фею из сказки. Элеонора со своей черной вуалью и бесформенной накидкой напоминала монашенку.

Мистер Корбет уже прославился по всей стране как выдающийся адвокат – его судебные речи широко обсуждались, его личные достоинства ни у кого не вызывали сомнений; в юридических и близких к ним кругах ему с уверенностью прочили судейское кресло при первой же освободившейся вакансии. Поэтому, несмотря на свой строгий вид, зрелый возраст и седину на висках, мистер Корбет привлекал к себе не меньшее внимание публики, чем его прекрасная невеста со свитой очаровательных подружек-кузин. Мисс Монро напрасно опасалась за Элеонору: та видела и слышала все как в тумане – или во сне; все казалось ей наваждением, которое схлынет, едва она проснется, и действительность вновь обретет запах и цвет, и молодость с ее надеждами вернется к ней, и тоскливые годы уныния забудутся, как ночной кошмар. Она сидела неподвижно и безмолвно. Мисс Монро, разумеется, была рядом и не спускала с нее глаз, точно сторож – с буйнопомешанного; она и задачу себе определила ровно такую: не допустить никакого эксцесса любой ценой, даже если понадобится применить физическую силу. Когда все закончилось и главные действующие лица гуськом прошли в ризницу поставить свои подписи в церковной книге; когда толпы зрителей потянулись к выходу, кто поспешно, кто чинно, в зависимости от индивидуальных понятий о том, что допустимо под сводами храма; когда орган мощно грянул свадебный марш, а над головой возликовали колокола, – Элеонора взяла мисс Монро за руку и тихо сказала: «Отведите меня домой». И мисс Монро повела ее, как поводырь – слепого.