Нет-нет… прозвучало это настороженно, но без опаски в мой адрес. Не как: «Стоит ли нам опасаться тебя?»

Благо, с принцем мы знакомы не первый день, и я уже научился улавливать полутона в его речи.

— Ничего не стоит опасаться, — ответил я. — Это мои личные счёты. Вам точно ничего не грозит.

Всё ещё на сильных эмоциях, я мрачно усмехнулся:

— А вот некоторым личностям…

— Артём, — Аня подошла ближе, — мы слышали твою клятву. Боги приняли её, да? Кто такой этот Неназываемый?

Она почувствовала присутствие Тёмной, я заметил это по её взгляду. Ариэль тоже. Но сейчас важнее другое — моя клятва действительно не осталась без ответа.

— Кодекс принял клятву, — поправил я. — А это, поверь, посерьёзнее любого бога будет. Ну а Неназываемый… Если честно, то это один из сильнейших тёмных богов.

На какое-то время повисла тишина. Переваривали ребята. Да у меня и самого небольшой диссонанс возник между масштабами двух проблем. Вот я расклеиваю в Улан-Удэ листовки, и вот грожусь угандошить бога.

— Кхм, — Нага недоверчиво ухмыльнулась. — И-и-и-и… что? Ты вот просто так собрался воевать с богом? Он тебе типа… на пятку наступил или что?

— И что за кодекс? — добавила Аня, готовая засыпать меня вопросами, но я покачал головой:

— Когда-нибудь я всё вам расскажу. Причины у меня есть, и причины очень веские.

Ариэль переглянулась с Аней, Володя с Нагой, Нага по кругу с Ариэль, но больше вопросов я не услышал. Команда уже привыкла, что у меня с перебором хватает всяческих тайн, и что раскрываю я только те из них, о которых нужно знать.

Рассказ про проклятый легион и Неназываемого — одна из таких закрытых тайн. Ни к чему. Одно потянет за собой другое, и придётся вскрывать вообще все карты. А оно пока откровенно рано. Не то чтобы я что-то скрывал — просто друзья пока не готовы принять такое.

Что важнее — а готов ли я сам?

Девять тысяч лет. Девять тысяч лет мои братья томятся в рабстве, извращённые силой Неназываемого. Это знание теперь всегда будет со мной, будет гнать вперёд, заставляя становиться сильнее. Но сейчас… сейчас есть другие дела.

И что самое паршивое — эти дела действительно важны. Нельзя просто так бросить всё и умчаться мстить. Хотя очень хочется. Но… это было бы просто изощрённым самоубийством, даже если на минуточку допустить мысль, что у меня получится сейчас добраться до Неназываемого.

Так что…

Я встряхнул головой.

Лосём-лосём-лосём, дальше-дальше-дальше.

ㅤ

Вот и звонок Фирсова подоспел. Впрочем, он оказался дежурным.

— Как вы? — спросил Василий Фёдорович совершенно спокойно. — Выбрались?

— Да-да, — ответил я. — Без приключений. Едем, всё хорошо. Партизан пока не встретили, но зато лишили японцев воздушного транспорта и склада с боеприпасами.

— Наслышан-наслышан, — коротко хохотнул граф. — С Канцелярией буквально только что Громов связывался. Рассказал про салют над городом и про то, что вы для нас посылочку через него отправили.

— Было такое, — вспомнил я про мэра и промышленника. — Развлекайтесь. Но дальше, боюсь, без посылок. Почта плохо работает, знаете ли…

…да и жалко тратить время на всякую гнусь, по вине которой я занимаюсь хрен пойми чем вместо реальных дел. Вслух, правда, такого не скажешь. Иначе потом придётся Голицыну объяснять, почему к делу высшей государственной важности был применён термин «хрен пойми что».

— … да и этих, надеюсь, пока хватит, — договорил я. — Может, они что-нибудь полезное расскажут.

— Это всенепременно, — ухмыльнулся Фирсов. — Так. У вас дальше Кяхта по плану, насколько я помню?

— Туда и едем.

— Тогда слушай внимательно, — в трубке послышался привычный шелест, похоже, граф либо не очень доверяет цифровым технологиям, либо же всерьёз тащится от бумаги. — Там интересная ситуация сложилась с таможней. Мы подозреваем массовое предательство и переход на сторону врага. Монголы очень сильно извиняются, мол, всей душой с нами, но бизнес есть бизнес. В общем, как торговали с соседними регионами, так и торгуют. Да мы, в принципе, и не против — там всё же наши люди. Так вот, по словам монголов, на границе вообще ничего не изменилось — те же лица, те же процедуры. Грузы спокойно проходят, только перегружаются на местный транспорт, а водителей разворачивают обратно.

— А японцы? — уточнил я.

— А японцы там есть, и много. Какое-то бурное строительство затеяли — технику нагнали, склады возводят. Но при этом в работу таможни не вмешиваются. Странно, согласись?

— Понял, — сказал я. — И вы хотите, чтобы я…

— Глянь одним глазком, что там происходит, — перебил меня Фирсов. — Если таможенники и правда работают на врага — сам знаешь что делать. Если нет… тоже было бы неплохо знать.

— Сделаем, — кивнул я. — Как будут новости — позвоню.

На том разговор закончился. Я немного переключился с мрачных мыслей и, можно даже сказать, что повеселел. Так что спокойно сел в машину, — на этот раз на переднее пассажирское, а за руль снова сел Володя, — и мы поехали дальше.

«Хайзяя!»

Ну ладно, не сразу…

«Хайзяя, пагади! Пагади меня-я-я-я!»

ㅤ

Солнце лениво выползало из-за сопок, окрашивая припорошенные снегом вершины в розовый. Природа Забайкалья завораживала своей суровой красотой — бескрайняя степь, холмы, сопки, да редкие рощицы вдоль дороги.

Это первые тридцать километров по трассе пролетели незаметно — отличный асфальт, четыре полосы. Встречных машин почти не было, разве что изредка проносились одинокие фуры. Но уже давно, стоило нам свернуть на старый Кяхтинский тракт, дорога изменилась — асфальт стал заметно хуже, полос осталось всего две. Начались пологие подъёмы и спуски между сопками.

После Тарбагатая дорога пошла на затяжной подъём. У обочины застряла монгольская фура с китайскими контейнерами — водители пытались вытащить её с помощью второй машины. Володя притормозил было, но я покачал головой — не наше дело.

Нага тем временем с интересом разглядывала придорожные указатели:

— Надеино… Какое милое название! Как будто на что-то надеялись, когда строили.

— На хорошую дорогу, наверное, — хмыкнул я, глядя как после поворота асфальт окончательно сменился грунтовкой.

Местами ещё виднелись остатки старого покрытия, но в основном дорога представляла собой две глубокие колеи, заполненные подмёрзшей за ночь грязью.

В Надеино сделали короткую остановку — якобы сверяемся с