Второй успевает меня заметить и кастует что-то убойное. С ним не церемонюсь. Удар рукой сквозь тени, и с клинка прямо в сердце одарённому течёт концентрированная тьма. Что бы он ни кастовал — не успел. Выдёргиваю клинок и добиваю усохшего и постаревшего на два десятка лет японца ударом в темечко. Труп.

Бензин, взрывчатка. Дальше.

Чем дальше от хвоста, тем больше выживших, тем ожесточённее сопротивление. Я уже весь в крови с головы до ног. Очередной одарённый отчаянно борется за свою жизнь, и он хорош, реально хорош. В одних трусах, но с двумя короткими клинками — он парирует мои удары.

Парочка одарённых, выживших и выскочивших из купе, пытаются помочь своему коллеге, но от них просто отмахиваюсь, одним ударом лишая жизни.

Выпад правым ножом — он уходит змеиным движением, пытаясь поймать мою руку. Отдёргиваю её, перехожу в нижнюю стойку. Японец атакует сверху — классическая техника самураев. Блокирую его клинки скрещенными ножами, перевожу в связку. Разрываю дистанцию резким выпадом ноги. В тесном пространстве коридора широкие движения самурайских мечей теряют эффективность, а мои короткие ножи находят цель. Провожу серию быстрых ударов — локоть, колено, снова локоть. Японец пытается контратаковать, но я ухожу перекатом под его клинками, ударом ноги отбрасываю на пол. Вскакиваем одновременно. Разворот, подсечка, и когда он теряет равновесие — молниеносный удар.

Развлекаюсь с ним всего секунд пять или десять. Для ножевого боя двух физиков под магическим усилением и ускорением — это очень долго.

Как же давно я не испытывал этого упоения! Я даже позволил своему противнику думать, что у него есть шансы. Но, к сожалению, у меня слишком мало времени. Напитываю доспех и иду в прорыв. Да, японец — физик, и его удары весьма ощутимы, но пробить доспех он не может. Так что я просто прижимаю его к стенке. Последний удар головой — и я ломаю ему лицо. Тело падает на пол. Я перешагиваю через труп и иду дальше.

Последние вагоны ближе к тепловозу опять пошли пожиже. Видимо, самые сильные ехали ближе к середине поезда, поближе к начальству. Возможно, среди убитых мной хватало военачальников поменьше. Я даже не удивлюсь, если все в этом поезде — офицеры. Мне насрать.

Наверное, со стороны мой забег по поезду неплохо смотрится. Ведь японцы при встрече со мной не стесняются пользоваться убойными техниками. Огонь, воздух, электрические разряды. А поезд — самый обычный, и на применение боевой магии не рассчитан ни разу. В каждом втором вагоне и без моего участия начинается пожар, где-то крыша разорвана, будто дайкайдзю когтями драл. Целых окон почти не осталось, но, что характерно, никто не пытается сбежать. Всё же японцы парни стойкие, надо отдать им должное. Приказа отступать не было, а значит, сбежать — навлечь на себя несмываемый позор. Мои твари сбежать тоже не пытались — на этот счёт у них была чёткая инструкция.

«Лава, давай к тепловозу!»

«Уже лечу!»

Ещё один рывок сквозь тени — и я уже на спине Лавы. Мы пролетаем пару сотен метров вперёд. Мог бы и тенями пройти, но этот момент я хочу прочувствовать сполна.

«Ярик, готов?»

«Моя сила — твоя сила!»

Тут хватило бы и моей силы, но маг земли — это маг земли. К грубой силе примешивается тонкое чувство материи, и то же самое сделать гораздо легче.

И первое, что я делаю — это каменную стену поперёк дорожного полотна, прямо перед носом приближающегося поезда. Поезда, в котором уже нет никого живого.

Мне мало убить всех. Я хочу, чтобы это выглядело максимально жёстко. Шёл поезд, в нём ехали сотни сильнейших одарённых. И вот…

Скрежет и вой металла, грохот, лязг… На всём ходу поезд врезается в гранитную стену. Кажется, тепловоз всей своей массой сможет пробить стену — но нет, она выдерживает. Инерция неумолима — тепловоз подбрасывает, он встаёт едва не вертикально, упёршись носом в камень и подпираемый сзади. Первый вагон тоже подбрасывает, но уже следующий уводит в сторону. А третий — в другую. И вот уже длиннющая змея состава складывается, как складной метр. Один вагон в одну сторону, другой в другую.

И без того разодранный металл переплетается так, что в этом железном месиве не разобрать, где один вагон, а где другой. Но я не жду, пока последние вагоны доберутся до уготованной им участи. Используя всю свою силу и все способности Ярозавра, я сжимаю, уплотняю этот металлолом. Спрессовываю до состояния автохлама под прессом. Энергия течёт рекой, как и пот вперемешку с кровью.

И вот — последний вагон… Всё! Готово!

Отбегаю подальше, достаю из кармана пульт и жму кнопку.

Не менее полутонны пластита и, наверное, тонна бензина, вмурованные глубоко в этот комок стали, делают своё дело. Взрыв не просто разрывает останки поезда. Это выглядит, как будто боевую гранату засунули в игрушечную машинку. Или как удар тапком по таракану, когда лапки в одну сторону, усы в другую…

Поезд не взорвался. Его разъ**ало. Разнесло кроваво-стальным градом в радиусе километра.

«Это было нечто! — ну конечно, как без неё. — Милый, я вся дрожу! Возьми меня прямо сейчас!»

Давлюсь воздухом, и пару секунд соображаю, что ответить. Адреналина в крови столько, что появись эта сучка здесь во плоти — пожалуй, я бы сделал, как она просит.

И, похоже, до Тёмной это доходит.

«Эй, я пошутила! Но бойня и правда получилась впечатляющая! И такие сильные души! Сожги их, и станешь гораздо сильнее!»

«Нахер иди!»

Закрываю глаза.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Прокачка энергоканалов. Возбуждение боя немного отступает.

Надо себя в порядок привести. А то выгляжу, будто искупался в бочке с кровью. Впрочем, это недалеко от истины.

ㅤ

* * *

ㅤ

Чернов.

Думая об Артёме, Аня в который раз пыталась сложить в голове образ этого человека.

Столько странностей, столько загадок и столько силы. А сколько глобальных задач уже было им выполнено? При том легко, играючи, без выпячивания своего эго и будто бы так и надо. Выкрасть пленников из охраняемой пирамиды? Легко. Уничтожить Клан Теней? Без проблем. Взорвать вормикса, с которым не смогла совладать вся армия Японии? Подержи-ка моё пиво.

Чернов не жил, а в прямом смысле этого слова занимался мифотворчеством.

Надо будет поговорить с инфернами, они явно знают больше, — сделала Аня себе заметку.

Она чувствовала, что Чернов явно не простой… человек? Или всё-таки нет? Один лишь подручный бельчонок, который явно разумней некоторых людей, и