— Насть, скажи мне, пожалуйста, — очень медленно, почти растягивая слова, произнёс я, — почему ты такая злобная и эгоистичная стерва? Тебя родители в детстве недолюбили?

У неё аж глаз дёрнулся. Наверное, встань я сейчас и дай ей пощёчину, эффект вышел бы не таким сильным.

— Да как ты смеешь! — прошипела она. — Ты понятия не имеешь…

— Вот именно, — кивнул я ей. — Я ни черта о тебе не знаю, за исключением того образа, который ты сама себе создала. И образ этот, мягко говоря, паршивый. Так что и отношусь я к тебе соответственно. Так скажи мне, пожалуйста, какого чёрта я должен был относится к Яне иначе?

— Что?

— То, что слышала. Кто тебе позволяет судить других людей? — задал ей встречный вопрос. — Ты знаешь, как они жили? Через что прошли? Какие трудности испытали на своём жизненном пути? Ты, которая всю жизнь жила в достатке и богатстве, что мне можешь сказать о молодой и наивной девчонке, которая выросла без матери и отца? Только со своей старшей сестрой. Может быть, ты читала её личное дело от рождения и до сего дня? Или заглянула в прошлое и увидела каждый поступок, чтобы осудить её вот так? Я ещё раз спрошу. Что ты можешь знать о других людях, чтобы судить их?

— Я…

— Не утруждайся, — вновь перебил её. — Я за тебя сам отвечу. Ничего. Ничего, Настя. Ты не знаешь о них ровным счётом ничего. Понятия не имеешь, через что именно они прошли. Но всё равно позволяешь себе судить всех окружающих с высоты своего аристократического положения и раздутого эго. И поэтому ты злобная стерва, у которой нет друзей.

Я встал из-за стола и допил пиво одним глотком.

— Что бы ты обо мне ни думала, я не святой. Я буду наглым. Я буду манипулировать и врать. Буду рисковать. Буду хамить, в конце концов. Делать всё, что на мой взгляд будет необходимо, чтобы добиться поставленной цели. Если я взялся защищать человека, его права и интересы, то в лепёшку разобьюсь, но помогу ему. Просто потому, что сам считаю это правильным. В первую очередь для самого себя. И я считаю, что Яна Новикова была достойна этой помощи, несмотря на все свои ошибки. Потому что у неё ещё есть будущее. А без этого самого будущего ни одну ошибку уже не исправишь.

Не дожидаясь её ответа, я развернулся и пошёл к выходу из бара. Хотелось подышать свежим воздухом. Не то чтобы прошедший разговор испортил мне настроение, нет. Просто в кои-то веки я высказал то, что думал на самом деле.

Хотя как будто бывало иначе. Но атмосфера всё равно стала немного душноватой. По пути к выходу заметил Розена, несущего к нашему столику какую-то здоровенную хрень. А, чёрт с ним. Постою, подышу воздухом, а затем можно вернуться и откланяться. Уходить по-английски, не попрощавшись, я считал совсем уж моветоном. Даже с ними.

Лежащий в кармане телефон зазвонил как раз в тот момент, когда я выбрался на улицу.

— Привет, Марин.

— И тебе того же, — прозвучал в трубке её весёлый голос. — Ну как? Вы там закончили или всё ещё в архиве?

— Да ещё пару часов назад как. Сейчас сидим в баре.

— О, поздравляю. Помню, что мы в своё время над этим делом почти неделю просидели… погоди, ты сказал в баре? А с кем?

— Да понятно с кем, — хмыкнул я и заметил подошедшего ко мне молодого и уже изрядно пьяного парня.

Тот сделал характерное движение пальцами, приложив к губам и без слов спросил сигарету, на что я покачал и сказал, что не курю. Парень поджал губы, показал мне два больших пальца и пошёл искать табачную милостыню у кого-то другого.

— Розен, Лазарева и Демьянова⁈ Серьёзно?

— Погоди-погоди. Кто? Демьянова?

— Ну рыжая эта.

— А-а-а. Рита. Которую твоя бабушка заочно в профурсетки записала.

— Ага. Она самая. Слушай, ты же с ними вроде как кот с собаками.

— Ну болтаем мы в основном о работе, да и пиво вкусное. Могу и потерпеть такую «прекрасную» компанию. Тем более что за пиво я платить не собираюсь. Кстати, о приятной компании. У меня тут предложение есть…

* * *

На следующее утро проснулся я в своей кровати. Проснулся поздно. Очень поздно. С трудом повернул голову и разлепил один глаз. Кажется, левый. На часах половина двенадцатого.

Как говорится, если тебе плохо, значит, погуляли хорошо. А плохо мне было… очень плохо, короче. Преодолев силу земного притяжения, неумолимо тянущую мою голову обратно к подушке, сел на кровати и осмотрелся.

Ну хоть у себя дома. Уже хлеб с маслом. Марина спала рядом, уткнувшись в подушку и закутавшись в одеяло, а её каштановые волосы в хаосе разметались по подушке.

Окно раскрыто нараспашку, так что тут было довольно прохладно. Зато, как бы гадко это ни прозвучало, не воняло перегаром. Это сколько же мы вчера выпили, что меня так шатает?

Встал и поплёлся в ванную. По пути заметил, что Ксюшина обувь стояла в прихожей… а, точно. У неё же сегодня выходной. Она ещё вечером пришла. Блин, надеюсь, что мы вчера не сильно шумели, когда домой ввалились. А то даже неловко немного.

В ванной включил душ и сунул голову прямо под струю холодной воды. Стало полегче. Нет, всё же я не понимаю, как мог так накидаться! Я же непьющий человек! Ладно. Пофиг. Подобный печальный опыт в моей жизни имелся, так что, как бороться с ним, я знал. Нашёл в хранящейся по заветам Виктора в ванной комнате аптечке пару таблеток аспирина и закинул их в рот, запив водой прямо из-под крана. Надо подождать, пока рассосутся. Старый трюк ещё из прошлой жизни. Таблетки способствуют разжижению крови, и станет полегче.

Надо только полежать. Хорошо, что сегодня выходной.

Вернулся в спальню и рухнул на кровать. Марина заворочалась рядом.

— Доброе утро, — повернулся я к ней и вспомнил одну смешную штуку.

Нет. Правда. Очень забавную. У Марины были каштановые волосы… но не такие длинные.

Ей потребовалось примерно тридцать секунд на то, чтобы