– Прекратить огонь! – Страшно заорал Габриэль. – Вы только зря тратите патроны! Им все равно… Мы не причиняем им никакого вреда…

В это время целая толпа черных фигур выбралась из кузова и выстроилась в ровную линию перед людьми Габриэля.

Белые улыбки, будто приклеенные к шевелящемуся жидкому мраку, были устрашающе неподвижны…

– Что это, нахрен, такое… – Север, как и все мужчины, неотрывно смотрел на черных. – Никогда подобного не видел…

Вслед за этими его словами в кузове грузовика зашевелилось что-то еще, а потом из темноты вышла женщина – глаза ее темнели, зубы желтели в улыбке, белое платье, густо расшитое бирюзовыми и розовыми цветами, трепал ветер и хлестал дождь, бело-лиловые длинные волосы ее были обмотаны вокруг шеи наподобие шарфа…

– Всем добрый день! – Произнесла улыбающаяся женщина. – Хотя, он уже и подходит к вечеру… – Голос ее был удивительно звучным, и отлично перекрывал шум ливня. – Дождливые сумерки совсем скоро начнут переходить в мокрую ночную тьму. Это всегда такое неприятное зрелище… раньше оно так холодило мне душу… Но теперь, душа моя и без того настолько холодна, что она сама скорей заморозит осенние сумерки… Душа, холоднее и отвратительней чем осенние сумерки, вы только представьте себе! – Женщина звонко рассмеялась.

Габриэль молча целился в нее из автомата.

– Ты кто? – Мрачно спросил он.

– О… – Со смехом сказала женщина. – Меня зовут Маргарет. И я… – Тут она совсем уж широко улыбнулась, и углы губ ее удлинились, раскраивая щеки чуть ли не до ушей. – Я демон. А это…

Но Габриэль, похоже, решил, что объяснений с него достаточно, и ливень вновь разорвала автоматная очередь…

Когда шум утих, все увидели, что в кузове никого нет. Черные фигуры, улыбаясь множеством улыбок, по-прежнему стояли в ряд неподвижно… Но потом, голос Маргарет вдруг зазвучал отовсюду. Дождь словно замедлился, и голос раздавался из каждой, летящей будто в замедленной съемке, капли:

– Мои милые мальчики. Некоторые из вас так красивы. И мне очень жаль… Вы видите моих кавалеров? Да, да, это эти – черные… Я хочу устроить небольшой бал, а они – превосходные танцоры. Они когда-то так меня повеселили, когда набили мое прекрасное тело всякими мусором и превратили меня в чучело, нелепую куклу! А мою сестру – о, вы знаете? Они содрали кожу с ее ног, и заставили плясать до рассвета… Ох… жаль моя сестра сейчас странствует и пропускает такое веселье. Ей бы понравилось, как они танцуют с вами…

Тела черных начали деформироваться. У каждого из груди и спины выросло еще по руке, украшенной белыми ртами…

– Пора плясать! – Запела обратившаяся в дождь Маргарет. – Этот ваш танец я посвящу своей милой сестрице…

***

Жадно хватая ртом воздух и влагу, Алиса отчаянно пыталась дотянуться до маски…

Ей нужно дышать… Несмотря на то, что происходит вокруг, ей нужно дышать, чтобы иметь шанс выжить. А вокруг происходило страшное…

Четырехрукие черные силуэты, покрытые жуткими нарисованными улыбками, разбрызгивая вокруг себя воду, начали раскручиваться вокруг собственной оси… Они начинали танцевать, превращаясь в черные вихри.

– Мы, демоны, любим веселье и танцы. – Продолжала вещать из дождя Маргарет. – Почти каждый демон – это веселая, злая душа, которой лишь бы показать себя, лишь бы отдаться веселому потоку захватывающего безумия! Большинство из нас любит плясать…

Алиса наконец дотянулась до маски и смогла прижать ее к лицу. Другой рукой она обхватила небольшой баллон, заключавший в себе драгоценный медицинский кислород, да так и свернулась на мокрой брусчатке калачиком.

Где-то вновь прогремела автоматная очередь… Мельком, Алиса увидела, как черный вихрь буквально разорвал одного из мужчин напополам. Верхняя часть тела, нелепо размахивая руками, полетела в одну сторону, безвольные, подрагивающие ноги – в другую… Перед следующим мужчиной вихрь остановился, снова превратившись в высокую черную фигуру с четырьмя руками…

Разум Алисы работал стремительными лихорадочными мыслями, летящими в пустом пространстве ужаса одна за другой. Она начала считать неосознанно, и насчитала на черном теле семь улыбок… Эти улыбки начали переползать по телу с одного места на другое, словно какие-то крупные белые черви или жирные пиявки… Они ожили! Многочисленные рты ползали и начали раскрываться… Мужчина закричал, когда семь улыбок набросились на него, и в этот же миг во все стороны брызнула кровь…

Алиса яростно втянула в себя воздух, а потом зажмурилась, пытаясь скрыться от ужаса…

– Освободите мне руки! – Донесся до ее слуха отчаянный крик Кристины. – Да раскуйте же меня, если хотите жить!

Очередной грохот и очередная вспышка заставили Алису открыть глаза, рядом упало чье-то тело, а чуть подальше, меж носящихся туда-сюда черных фигур было видно, как окровавленный Габриэль расковывает Кристине запястья…

***

У Габриэля кровь тела по лицу. И это была вовсе не его кровь, а кого-то из его подчиненных…Умерли уже больше половины…Рассеченные черными вихрями, разорванные белыми ртами, люди умирали с криками ужаса, или же молча и неожиданно.

Кристина, вяло забираясь еще совсем недавно в грузовик, и не слишком успешно притворяясь одурманенной неизвестным наркотиком, даже представить себе не могла, что скоро ее ждет такой ужас…

Сейчас, руки Габриэля, снимающего с нее наручники, не дрожали, однако движения их были отрывистыми и словно какими-то вынужденными, болезненными… Он старался не показывать своего страха, но боялся…. И был ужасно зол. Его люди умирали, и скорее всего это происходило далеко не в первый раз… Кристина мельком взглянула в его блеклые глаза, наполненные усталой злостью и страхом, и неожиданно вспомнила свою мать. У той были такие же глаза, когда отец умирал…

Это было полтора года назад, весной… Кристина в тот день стояла у окна и наблюдала, почти за таким же ливнем. Тяжелые тучи, так же, как и сейчас, тогда извергали воду в огромном количестве, однако орошали не Райндолл, а Рэгдолл…

Кристина отчетливо помнила, что смотрела в окно на ливень, и ей было горько от того, что этот ливень заставил всех птиц попрятаться. Кристина очень любила наблюдать за птицами. Весной их было так много, и пели они вовсю… Особенно в ясные дни. Весна, вообще была прекрасным временем, все оживало наконец, все пышно разрасталось и тянулось к солнцу. В саду сладко пахла черемуха, и когда Кристина вдыхала этот запах, ей хотелось чего-то нового в