Господи, ну вот что у них обоих за болезнь? Почему они оба настолько нарциссы, что ничего кроме их идиотского пари у них в голове не помещается?

Эрик пытается меня удержать, и нужно сказать — у него почти получается. Получилось бы, не кипи в моей крови яростной бури адреналина и разочарования.

Разочарования. С ума сойти!

Я ведь и вправду разочарована, что приходится вскакивать на ноги одергивать юбку, натягивать обратно сползшие трусики. Магия момента рассыпалась. Теперь я уже не позволю разложить меня на паркете, я сгребаю свою сумку, хватаю балетки и даю деру.

— Мадонна, ну что ты творишь, — Эрик догоняет меня у самой двери, ловит за руку, пытается притянуть к себе, — ты и вправду хочешь сбежать сейчас? После того, что мы начали?

Хочу. Пока еще помню себя, пока ты снова не отравил меня одним только своим ядовитым взглядом от которого кружится голова. 

— Ну что не так? — он все еще сражается с моей вырывающейся рукой, — скажи, что я сделал не так, Настя?

Он не понимает? Серьезно не понимает? Хотя о чем я. Если бы в мире существовал институт сексуального образования, Эрик Лусито был бы в нем ректором и первооснователем! И на стенах его висели бы сотни грамот за многочисленные заслуги перед «наукой».

Это не он ведь сделал что-то не так. А я… Я, которая все это взяла и позволила. Я которая совершенно съехала с катушек, с тех самых пор как эти двое появились в поле моего зрения.

— Не все такие извращенцы, как ты, Эрик!

— Да? — глаза у этого итальянца бессовестно загораются, — твоя любовь к извращениям заканчивается шалостями в примерочных? Или может быть все-таки…

Он не договаривает, многозначительно поигрывая бровями. И смотрит на меня так, будто… Будто помнит одну девятнадцатилетнюю вертихвостку, которая позволила себе танцевать сразу с двумя парнями. Да еще и обжималась сразу с обоими. Это ли не извращение? Как минимум — прелюдия к нему.

— Нет! — я вспыхиваю, как промасленная лучина, от маленькой искорки, боясь, будто мои мысли вдруг окажутся озвучены, и меня все-таки разоблачат, — никакого все-таки, Эрик. Мы с тобой танцуем. И только. Не будет и этого, если ты не уймешься!

Зря я это сказала. Потому что после этого он ринулся на меня, как разъяренный бык и буквально впечатал меня спиной в дверь.

— Выбираешь Эмиля, да? — в его голосе клокотала настоящая ярость, — ну так может скажешь мне почему? Хотя бы три причины, чем он лучше меня?

Лучше? Да оба вы хороши, оба и придурки! В том и проблема.

— Я не выберу никого из вас, ясно? —  я взрываюсь уже окончательно и бесповоротно, — не хочу. И чтоб кто-то из вас выиграл не хочу. Вы оба меня бесите!

Каким-то чудом мне наконец удается выпутаться из хватки Змея, и все-таки сделать ноги из зала.

По какой-то удивительной причине он не пытается меня нагнать — к моему счастью, и я успеваю и переодеться, и сбежать до его появления.

Сбежать —  пешком, спасибо балеткам преодолеть те четыре квартала, что отделяют студию от Алинкиного дома. Змей ведь не шутил, говоря что нашел студию недалеко.

Забиться в квартиру — последний мой бастион, запереться на все замки, и даже не включать света. Маркиз получает двойную порцию корма, лишь бы не орал, а самой мне хочется забраться под одеяло, зарыться в него и никогда не вылезать наружу.

Просто — только подумать о том, что сегодня было… В примерочной… В зале…

Как я вгрызалась в кожу Эмиля, давя в себе даже зачатки звуков, пока во мне двигались его широкие пальцы, и как сладко поскуливала от предвкушения, когда Эрик рисовал на моем животе дорожку к моему лобку. Как хорошо мне было сразу с двоими. Как с обоими хотелось большего.

Как так можно — хотеть сразу двоих? Да еще и так внезапно, особо даже не зная ни одного, и даже представляя, что оба они — мужчины очень своеобразные…

Я никогда не относила себя к любительнице случайных связей, даже с Дэном, в которого я была влюблена со школы, у нас все было далеко не сразу. Я еще присматривалась, приглядывалась, решала — нужно ли мне это, или я переживу?

А тут… Вот так! Признаться, я не ожидала такого вероломства от собственной натуры. Ладно там, в Берлине, я была слишком пьяна, чтобы быть адекватной, но сейчас-то и рядом ничего подобного нет.

Я пытаюсь отвлечься — занимаюсь форумом Дэна, но работа не особенно и идет. В конце концов, я откладываю ноут на подоконник, решая не мучить саму себя. Все сделаю завтра, а если Дэну приспичит — пусть штрафует.

Я пытаюсь уснуть, выгнать из головы назойливые мысли, но мне категорически не спится. Постель — прохладная, мягкая, комфортная. А на теле — тут и там пылают следы мужских прикосновений.

Двух разных мужчин. Таких разных. Таких…

Мне нужно сбежать. Позвонить Алинке, сказать, что я передумала занимать её квартиру, уехать… Да хоть к маме в Перово, плевать что до танцзала придется едить через всю Москву, я поезжу.

Если оставить все как есть — на какое безумство я соблазнюсь дальше?

К подъезду подъезжает машина. Я это слышу из-за открытой настежь форточки, и обостренным своим слухом разбираю все — и шорох шин об сухой асфальт, и даже голос с итальянским акцентом, разъясняющий водителю, куда ему следует отдать свои права, раз его так и не научили ездить, ну, или хотя бы пользоваться навигатором правильно.

Приехал!

Я буквально силой заставляю себя остаться в постели, не думать о том, что Эрик там, стоит у подъезда, может быть даже таращится на мои окна.

Меня нет дома. Вообще нет! Подойду к окну — еще увидит, запалит, придет, и что мне делать?

Звонок в дверь застает меня врасплох. Я даже подскакиваю на кровати, выпутываюсь из-под одеяла, выхожу в прихожую и замираю, размышляя — открывать мне или нет? Нет, наверное все-таки нет.

Меня же нет дома!

— Мышонок, вылезай, а то я зайду с балкона, — раздается из-за двери голос Эмиля, — я видел как ты пришла, ты не обманешь.

Обложили, черт меня подери. Если с Эриком у меня еще были шансы сделать вид, что меня нет, то Эмиль вполне имел шансы меня заметить.

— Уходи, — устало прошу я, прислоняясь лбом к холодной металлической двери, — уходи, Эмиль, я тебя не пущу.

Я все уже сказала Змею. Выбирать не буду. Не хочу. Отказываюсь!

— Не пускай его одного, змейка, пусти нас обоих, — голос Эрика приходится для меня острой неожиданностью, — мы оба хотим перед тобой извиниться. И предложить тебе одно решение этой истории с нашим пари. Если ты конечно захочешь!

Боже, да неужели они решили сойтись на мировой? И может после этого они оставят меня в покое?