В связи с этим я еще раз настоятельно прошу вас пригласить лечащего врача Николая Михайловича Петрова в качестве свидетеля.

– Суд услышал вашу просьбу. Но сейчас мы заслушаем показания самого потерпевшего, – прокурор обернулся к помощнице судьи, которая через несколько секунд объявила:

– В зал приглашается Дмитрий Николаевич Столяров.

Лицо Петра Петровича на мгновение скривилось. Он нервно сглотнул и чуть заметно сжал кисти рук. Эдуард торжествующе улыбнулся, заметив реакцию обескураженного врача, и обернулся к входной двери. В зал уверенной походкой вошел его отец, Дмитрий Николаевич Столяров.

Дмитрий Николаевич сильно поседел, но выглядел бодро и существенно моложе своих паспортных шестидесяти восьми лет. Он казался спокойным и собранным. Заняв положенное ему место, он кивнул в сторону семьи и, глубоко вздохнув, расправил плечи. На подсудимого он решительно не смотрел…

– Дмитрий Николаевич, – начал прокурор, – прошу вас рассказать суду о том, как вы попали на территорию областной психиатрической больницы и почему провели там почти полтора года.

– Попал я туда по глупости, – откашлявшись, начал Дмитрий Николаевич. – Хотел показать внуку места своего детства и зашел на огороженную территорию, даже не подозревая, что за забором находится психиатрическая больница. А остался я там исключительно по злому умыслу подсудимого, который представился местным охранником и затем усыпил меня якобы травяным чаем. К сожалению, после этого я не могу точно восстановить ход событий. Мне также трудно сказать, как долго я находился в бессознательном состоянии. Время как будто остановилось. Я лишь помню, что постоянно просыпался и пытался куда-то пойти. Мне чудились разные голоса, я искал какие-то ответы, но при этом я ничего не мог четко сформулировать. Я только точно знал, что мне обязательно нужно идти. Но у меня совсем не было сил. Я постоянно проваливался в какую-то густую темноту. Я урывками помню кабинет подсудимого. И отрывки его пересказа событий моей жизни, которые, как я теперь понимаю, на самом деле не были моими настоящими воспоминаниями. Это были те факты, которые этот человек пытался вложить мне в голову, чтобы я считал их реальными. Он показывал мне фотографии и видео мест, которые я действительно посещал, и как я понял потом, этот псевдоврач хотел заставить меня поверить в различные истории, которые якобы происходили со мной в этих местах. Подсудимый уверял, что мое настоящее имя Николай Михайлович Петров и я работаю дальнобойщиком. Учитывая то, что моего отца звали Николаем Михайловичем и он действительно работал водителем на большегрузных машинах, а фамилия моего деда по материнской линии – Петров, слова подсудимого казались мне правдивыми, хотя внутренне я и ощущал явное сопротивление этому отождествлению. Подсудимый заставил меня поверить в то, что у меня серьезная кардиопатология и перенесенный инсульт, который в результате и привел к частичной амнезии и неправильному восприятию действительности. Этот псевдодоктор обещал мне помочь восстановить память и вернуться к нормальной жизни, но вместо этого закармливал меня различными препаратами, искажая мое сознание все больше.

– Дмитрий Николаевич, подскажите, – продолжил прокурор, – есть ли у вас понимание, в каких целях подсудимый удерживал вас в своей больнице и старался изменить ваше представление о себе?

– Это самое сложное, – задумчиво ответил Дмитрий Николаевич. – Проходя период реабилитации в другой больнице, я очень много думал о мотивах поведения этого человека, но, к сожалению, определенного ответа я так и не нашел. Очевидно одно – он совершенно не хотел, чтобы я вспомнил, кем я являюсь на самом деле.

– Дмитрий Николаевич, скажите, каким образом вам удалось вспомнить свое настоящее имя, если вы все время были под воздействием различных медицинских препаратов? – уточнила судья.

– Однажды я по совершенно случайному, если не сказать – чудесному стечению обстоятельств встретил в больнице мальчика Колю, подростка с ментальными отклонениями. Он работал санитаром в этой лечебнице. Так вот от него я услышал рассказ о своей внучке Марине, с которой он познакомился в церкви. Именно тогда я точно осознал, кем я являюсь на самом деле. У меня и раньше случались периоды просветления. Я отчетливо помню первый случай. Я сильно отравился больничной едой.

Галина Сергеевна громко хмыкнула и гневно стала шептать в ухо Виктору Николаевичу о воровстве на больничной кухне, но судья резко оборвала ее, постучав молоточком.

– Так вот, – продолжил Дмитрий Николаевич, – меня рвало почти двое суток, и я пропустил положенный прием лекарств. Тогда я понял, что ко мне стали возвращаться истинные воспоминания. И, уже восстановившись после отравления, я решил намеренно пропускать прием препаратов. А затем, как я уже сказал, я услышал Колин рассказ о встрече с моей внучкой Мариной и ее родителями. После этого все встало на свои места. Но, к сожалению, я по глупости рассказал о своем открытии подсудимому, после чего начался самый темный и сложный для меня период нахождения в больнице. Я не только перестал понимать, кто я и где я, но попал как будто в какой-то бесконечный лабиринт внутри своей головы, из которого совершенно не мог выбраться. Мои первые отчетливые воспоминания после той фатальной беседы с подсудимым стали появляться уже в другой больнице, в которую меня перевезли после начала следствия. Поэтому я не могу четко ответить на ваш вопрос о причинах поведения этого псевдоврача в отношении меня. Насколько мне известно, я был не единственным его подопытным кроликом. Возможно, он хотел, чтобы люди без самоидентификации совершали преступления ради его выгоды. Я полагаю, что подсудимый просто не успел воплотить в жизнь свой преступный замысел.

– Какая беспочвенная чушь! – Петр Петрович, казалось, помолодел. Его голос стал резким, а в прищуренных светло-голубых глазах читались решимость и твердость. – Как можно верить психически больному человеку?!

– Подсудимый, еще один выкрик, и вы будете удалены, – строго прервала его судья и продолжила: – Прошу пригласить свидетеля обвинения.

– В зал суда приглашается Семенов Олег Аркадьевич, главный врач московской психиатрической больницы номер семь.

Глава двадцать четвертая

На вид Олегу Аркадьевичу было около семидесяти лет. Но он разительно отличался от своего коллеги. Высокий, худощавый, с тонкими чертами лица и орлиным носом, именно он был похож на доктора-маньяка из американских сериалов. У Олега Аркадьевича был четкий, хорошо поставленный голос. Волнения совсем не было заметно. По-видимому, публичные выступления были для него привычны.

– Прошу вас рассказать суду, при каких обстоятельствах вы познакомились с подсудимым, – попросил свидетеля прокурор.

– Непременно, –