Он опускает взгляд между ними, ее скользкая кожа оставляет темное пятно на одеялах. — С удовольствием, — рычит он.

У него нет времени быть нежным; эта возможность исчезла в тот момент, когда она позволила глубоко вонзить его руку в горло. Его рот опускается к ее груди, посасывая соски через ночную рубашку, в то время как он протягивает руку между ее ног, чтобы протолкнуться в ее щель. Четыре пальца скользят в нее, и она стонет от удовольствия от вторжения.

— Ты могла бы взять весь мой кулак, не так ли? — шепчет он, все еще терзая ее сосок сквозь ткань. — Может, эта хорошенькая маленькая киска проглотит мою руку, прежде чем я свяжу ее узлом?

— Коул…

Он кусает ее сосок достаточно сильно, чтобы она взвизгнула. — Я задал тебе вопрос, — рычит он.

— Ммм… да…

— Да, что?

— Да, Альфа, пожалуйста, войди в меня.

Он рычит в ее сиськи, обхватывая их рукой, медленно проникая в нее все глубже.

— О, черт, Коул…

Она туго обернута вокруг него шелком. Ее влагалище восхитительно сжимает его кулак, и он медленно двигает им внутрь и наружу, посасывая каждый сосок, оставляя мокрые пятна на ее ночной рубашке.

— Так хорошо, — выдыхает он. — Черт возьми, детка, ты так добра ко мне.

Его Омега выгибает спину, и он зарывается лицом ей в грудь, уделяя пристальное внимание тому, как двигает в ней рукой.

Он не хочет причинять ей боль. Он только хочет доставить ей удовольствие, заставить ее видеть звезды, пока она не сможет ходить целую неделю.

— Кончай на мой кулак, — командует он. — Дай мне почувствовать это. Отпусти, Омега.

И его идеальная, прекрасная пара делает именно это.

ГЛАВА 30

БРИ

Эта Течка не похожа ни на что, что она чувствовала раньше.

Каждое нервное окончание в огне. Каждое прикосновение Коула заставляет ее тело дрожать.

И ее влагалище так туго растянуто, набито его кулаком, что она чувствует себя абсолютно грязной.

Но ей нужно больше.

Она кончает на его руке, когда он сосет ее сиськи, выгибая спину, в то время как ее тело взрывается от удовольствия.

Ее кожа горит, а влагалище болит, когда он, наконец, убирает свой кулак, но она все еще нуждается.

— Мне нужно больше, — шепчет она. — Этого недостаточно.

Он одаривает ее волчьей ухмылкой, его глаза дикие. — Быть набитой моим кулаком было недостаточно, милая девочка? — он дразнит. — Что еще тебе могло понадобиться?

Она рычит. — Ты точно знаешь что.

Он наклоняется, чтобы поцеловать ее, его язык тщательно переплетается с ее языком.

— Но так приятно слышать, как ты это говоришь, — бормочет он. — Так что, если ты вежливо попросишь, возможно, я дам тебе это.

Но она может сказать, что он борется со своим самоконтролем. Его кожа теплая, почти такая же горячая, как у нее, и его запах такой сильный, что это все, что она может почувствовать.

Его Гон тоже здесь.

Она не уверена, что он до конца не сошел с ума, потому что она чертовски уверена, что готова это сделать.

— Твой узел, — стонет она между поцелуями. — Мне нужно почувствовать твой узел.

Тем не менее, даже когда ее тело кричит об этом, в ней зреет страх.

Она знает, чего ожидать, но все еще испытывает трепет, даже несмотря на ее возбуждение.

Что, если она сделает это неправильно?

Он чувствует ее нерешительность и делает паузу. — Поговори со мной, — говорит он мягким тоном. — Тебе не нужно бояться. — Он утыкается носом в ее шею, обдавая ее нежным ароматом, и она вздыхает.

— Мне нужно, чтобы ты направлял меня, — выдыхает она. — Покажи мне, как овладеть тобой.

Он стонет от ее слов. — Черт, — шипит он. — Черт, ты доведешь меня до смерти, милая девочка.

Но он встает с кровати, и она в панике садится. Только когда он включает свет, она понимает, что он делал.

Они больше не просто освещены лунным светом из окна без занавесок. Она сможет видеть его всего, точно так же, как он будет видеть ее всю.

Он возвращается к ней, когда видит страх в ее глазах. — Это я, — тихо говорит он. — Только я. Тебе не нужно прятаться.

Она не хочет, но она показала ему свои шрамы всего один раз, и ее парализует страх, когда она сжимает рукава своего халата.

Ты подводишь своего Альфу.

В ее сознании идет битва между ее внутренней Омегой и ее неуверенным, напуганным «я».

Она хочет соединиться с ним самым интимным образом. Она хочет, чтобы он взял ее, использовал и заявил на нее права.

Ее внутренняя Омега нуждается в этом.

И все же ее охватывает страх.

Он заключает ее в свои объятия, притягивая к себе так нежно, что это не должно быть возможным, пока у него Гон. Его мурлыканье усиливается, посылая успокаивающие ощущения по ее телу, когда он крепко обнимает ее.

— Отдайся мне, — говорит он низким голосом. — Отдайся мне, и я никогда больше не позволю тебе быть одной.

Ее сердце сжимается от его слов. Ее внутренняя Омега отчаянно хочет поверить ему, несмотря на то, насколько неправдоподобно звучат его слова.

Он просто Альфа, помогающий ей пережить Течку.

Их пребывание в Грин Вудс временно.

Она хочет верить в фантазию о том, что она принадлежит ему, будет принадлежать только ему и что она никогда его не оставит.

Когда он целует ее, его рот теплый и со вкусом мяты, она перестает думать. Ее киска сжимается от желания, и она не колеблется, когда он стаскивает с нее халат, снова обнажая перед ним свои изодранные руки.

— Идеально, — рычит он, когда она стягивает ночную рубашку через голову. Она обнажена перед ним, везде включен свет, и остатки ее неуверенности рассеиваются, когда он смотрит на нее. Его зрачки настолько расширены, что глаза кажутся почти черными, когда он смотрит на нее с голодом.

Но он все еще в штанах. Это нужно исправить.

После еще одного поцелуя он нежно прижимает ее спиной к матрасу и нависает над ней.

— Я так чертовски долго этого ждал, — выдыхает он, и она слышит шорох ткани, когда он снимает джинсы.

Еще один жаркий поцелуй, и он прижимает головку своего члена к ее входу.

Она задыхается ему в рот, нетерпеливо приподнимая бедра, отчаянно желая почувствовать, как он скользит в нее.

Он двигается медленно, продвигая свой член дюйм за дюймом, пока его длина не погружается в нее.

Она не может сдержать низкий стон, который вырывается из ее горла при ощущении того, что она наполнена членом ее Альфы.

Это невероятно,