Никто не будет скучать по нему, когда он умрет.

Вопрос только в том, когда он планирует это сделать.

Одно дело убивать в другом городе, вдали от своей девушки, но делать это здесь, когда она соседка жертвы?

Это привело бы ее в ужас.

И каким бы восхитительным ни был запах ее страха, он все равно хочет, чтобы его пара чувствовала себя в безопасности.

Он садится в ее постели, наблюдая, как лунный свет освещает ее лицо, пока она спит.

Запаха ее надвигающейся Течки почти достаточно, чтобы довести его до бешенства. К счастью, он удвоил дозу лекарства, так что он полностью готов к тому, что она будет нуждаться в нем.

Он не может поверить, насколько ему повезло, после всего сомнительного, что он натворил в своей жизни. Его пара практически отдалась ему, и она никогда не проводила свою Течку с другим Альфой.

Он держит ее за руку, пока она отдыхает, нежно проводит пальцем по ее безымянному пальцу, прикидывая в уме возможный размер ее кольца.

Для Брианы только лучшее. Он задается вопросом, сколько каратов она наденет, прежде чем она заявит, что это слишком много.

Но есть более насущный вопрос, который крутится в глубине его сознания, преследуя его, когда он пытается заснуть.

Если она узнает, что он натворил, он не уверен, что она когда-нибудь простит его.

Он не уверен, сможет ли он вообще объяснить, почему он делает то, что делает — он представляет ужас на ее прекрасном лице, если она раскроет его секреты.

Но он не знал, что найдет свою пару.

До нее он никогда не верил в родственные души, и теперь, когда она здесь, он полон решимости никогда не позволить ей уйти.

Простит она его или нет, она принадлежит ему.

Навсегда.

***

Он проводит следующие несколько дней, разыгрывая из себя послушного бойфренда.

Он, блядь, на седьмом небе от счастья с ней, вдыхая ее аромат при каждой возможности, по мере того как он становится все слаще.

— Ты не обязан этого делать, — настаивает она, садясь за кухонный островок на табурет. — Я вполне способна приготовить сама.

— Ты вполне способна на многое, — соглашается он, готовя ей жаркое. — За исключением того, что, по-видимому, позволила мне души в тебе не чаять.

Бри корчит ему рожу, но это не останавливает красивый румянец, заливающий ее щеки. — Обожающий или одержимый? Могу поклясться, что прошлой ночью я чувствовала, как ты смотришь, как я сплю, чудак. — Но в ее тоне нет злобы, только веселье.

Он ухмыляется. — Ничто из того, о чем я мог бы мечтать, не было бы лучше, чем смотреть на тебя, так в чем смысл?

Она захлебывается водой. — Ты смешон, — хрипит она, качая головой. — Ты не можешь иметь в виду и половины того, что говоришь.

— У меня нет привычки лгать, Бри.

— Но ты же юрист, не так ли? — В ее глазах появляется дразнящий блеск, когда она наклоняет голову. — Я уверена, что ты так или иначе искажал правду раньше.

Его улыбка слегка увядает, когда он вспоминает, как много он скрывает от нее. — А как насчет тебя, мисс журналистка? — Он накладывает еду ложкой в тарелку и ставит ее на столик перед ней, и она бормочет слова благодарности. — Ты никогда не манипулировала словами, чтобы заставить кого-то выглядеть так, как ты хочешь, чтобы это было на бумаге?

Она пожимает плечами. — Может быть. — Она вертит в руках палочки для еды и опускает взгляд в миску. — Но… — она снова поднимает взгляд, ее серые глаза становятся мягкими. — Я не делаю этого с тобой. Я не приукрашивала себя.

Он присаживается к ней на соседний табурет и целует ее в лоб.

— Тогда не начинай сейчас, — шепчет он.

— До тех пор, пока ты обещаешь этого не делать.

Его грудь болит, когда он кивает.

Но улыбка, которой она одаривает его, стоит того, и он позволяет своему чувству вины исчезнуть, когда она откусывает пробует свою еду и издает тихий стон от его стряпни.

***

— Итак, закон, да? Какие-нибудь безумные дела? — Кайл спрашивает его, делая глоток пива.

Они у Дарлин, Бри прижимается к нему на диване, пока они болтают. Их рыжий кот плюхается ему на колени, неприлично громко мурлыкая, когда Коул чешет кошачий подбородок.

Все это так… нормально.

Это то, чего он хочет на всю оставшуюся жизнь. Только Бри, он и случайные вечера в доме подруги, за которыми он поедает Бри, пока она не теряет сознание.

Это его идеальная жизнь.

Ему даже нравится Кайл. Спаренный Альфа, очевидно, предан своей Омеге, и он никоим образом не представляет для него угрозы. Из-за надвигающейся Течки Бри у него все еще есть первобытное желание спрятать ее подальше от всего мира, но его девочка была непреклонна в том, чтобы он познакомился с важными для нее людьми.

С этим трудно поспорить, тем более что Кайл безвреден.

Если бы это было не так, это была бы совсем другая история

Одной рукой обнимая Бри, Коул хмурится. — Определи сумасшествие.

— Знаешь, кто-то убивает кого-то другого в приступе ревности, или по ошибке идентифицируя себя, или что-то в этом роде, — взволнованно рассказывает Кайл, пока Дарлин смотрит на него.

— Не будь странным, малыш, — говорит Дарлин, корча гримасу, затем поворачивается к Коулу. — Извини. Он одержим настоящим криминалом. Он терял самообладание из-за убийств в округе.

Коул крепче сжимает плечо Бри, когда она прижимается к нему. Он улавливает тонкий аромат ее страха и успокаивающе проводит пальцами по ее плечу. — Это вызывает беспокойство, — признает он.

Бри злится на него. — «Беспокойство» — это недооценка того, то происходит.

— Ты сейчас остаешься с ней, верно? — Дарлин спрашивает его. — Я просто не хочу, чтобы она была одна. Я вообще не думала, что для нее было хорошей идеей приходить одной, поэтому я рада, что у нее есть ты.

— Я прямо здесь, Дарлин.

Коул ухмыляется. — Я не планирую больше оставлять ее одну.

Дарлин широко улыбается и поводит бровями, глядя на Бри, в то время как его Омега борется с улыбкой.

— И держи ее подальше от Юджина-придурка, — бормочет Кайл, и запах Бри становится кислым. — Он такой засранец.

— О, это напомнило мне, — добавляет Бри, — он снова появился в хижине на днях.

Коул замирает. Дарлин и Кайл поднимают брови, и даже Оскар с любопытством наклоняет голову, глядя на нее.

В Коуле закипает ярость. — Объясни, — тихо говорит он.

Бри высвобождается из его объятий, расправляет рукава свитера и садится прямо. — Он был пьян и на минуту заблокировал