Шрифт:
Закладка:
Подобные совещания обычно проходили в узком кругу: командир батальона и его заместители. Но иногда на них приглашали командиров подразделений. Их присутствие объяснялось двумя причинами: либо кто-то из офицеров отчитывался о проделанной работе или обсуждаемый вопрос касался всех офицеров батальона.
Нечасто офицерам подразделений приходилось собираться всем вместе в спокойной, а не в боевой обстановке. Здесь и новости последние можно услышать, и анекдоты потравить. На войне такие встречи дорогого стоили, потому что завтра их могло и не быть вовсе – война есть война!
Дверь штабного домика распахнулась, и на пороге появился помощник начальника штаба батальона по службе лейтенант Боев.
Михаил Васильевич был серьезен:
– Товарищи офицеры! Заканчивайте перекур! Прошу заходить на совещание!
Заместитель командира батальона по политической части капитан Арясов А. С. начал свое выступление несколько странно – с событий, более чем столетней давности. Его доклад больше походил на урок истории или литературы в средней школе, чем на служебное совещание.
Александр Степанович явно не случайно обратился к далекому героическому прошлому нашей страны, чтобы с позиций другой Отечественной войны объяснить происходящие события сегодняшнего дня:
– Давайте вспомним одна тысяча восемьсот двенадцатый год. Отечественная война. Помните лермонтовское «Бородино: «Скажи-ка, дядя, ведь недаром, Москва, спаленная пожаром, французам отдана!?» Наши предки пожертвовали столицей, чтобы сохранить боеспособность войск, чтобы сохранить силы для дальнейшей борьбы. Кутузов тогда еще говорил, что Москва – это еще не вся Россия. Хотя, вы сами представляете, что значит для русского солдата отдать столицу врагу. Именно поэтому мы дрались изо всех сил, чтобы она в 1941-м не перешла в руки фашистов. Но я хочу сказать о другом, о «дубине народной войны». Этот термин родился более ста тридцати лет назад. Вся страна – от мала до велика поднялась на борьбу с иноземным захватчиком. И мы выстояли! Мы победили! Разгромили великую наполеоновскую армию, которая до этого не знала поражений. Наполеон не проиграл ни одного сражения, за исключением Бородинского. А вот в России ему не повезло. Он с позором был изгнан с нашей земли. А теперь о другой войне. Год одна тысяча девятьсот восемнадцатый. Гражданская война, интервенция… На нас навалились четырнадцать империалистических государств: Америка, Франция, Англия, Германия, Япония и другие. У них была новейшая техника: танки, самолеты, скорострельные пулеметы. Казалось бы, сомнут, задушат Советскую власть! Однако, у них ничего не вышло. Ибо нельзя победить народ, который стал хозяином своей страны, – горячо говорил Арясов.
– И, наконец, нынешняя война. Что бы там не говорила геббельсовская пропаганда о непобедимости фашистской армии, ясно всем: войне – конец. И хотя она бушует сегодня в Европе, у нас здесь еще остался враг. Это – бандеровщина. Наша задача – не только воевать с ним с помощью оружия, но и поднять на борьбу весь украинский народ, чтобы земля горела под ногами бандеровцев.
Офицеры внимательно слушали Арясова. Он умел заинтересовать аудиторию. Обладал даром убеждения, потому что всегда приводил в своих выступлениях неоспоримые и интересные, познавательные факты. Вот и сейчас политработник говорил известные всем факты, но звучали они как-то по-новому, необычно:
– В освобожденных от гитлеровцев районах начинает налаживаться мирная жизнь. Люди истосковались по земле. Три года крестьянин не мог на равные части разделить в семье каравай, потому что его до нитки, до последнего зернышка обирал гитлеровец. Фашисты давно прогнаны с нашей земли. И что изменилось? Народ так и не может зажить счастливо – на смену немецко-фашистским захватчикам пришли их прихвостни и лизоблюды – оуновцы. И неужели мы не сможем истребить эту гадину, защитить завоевания социализма, помочь мирным жителям наладить новую жизнь?
Александр Степанович говорил увлеченно, страстно:
– Надо убедить каждого украинца: только при активной помощи местного населения мы сможем одолеть врага.
– Как будто мы этим не занимаемся, – вполголоса, и даже с ноткой обиды, недоуменно произнес один из офицеров
– Заниматься-то занимаемся, – возразил Арясов. – Но недостаточно эффективно. Поймите, абсолютно все ждут своего освобождения, но не каждый готов добровольно внести ради него свой вклад.
– А знаете почему? – встал командир 3 роты старший лейтенант Жебко Г. Т. – Потому что одни – полностью на стороне бандитов, другие – боятся за свою жизнь, безопасность своих семей. Страх сковывает их сознание. Примеров более, чем достаточно. После проведенной нами агитационно-массовой работы в села возвращаются из банд люди. А спустя некоторое время приходят бандиты и убивают бывших своих «сотоварищей», а заодно и их семьи. Естественно, остальные жители, видя это, вообще боятся что-либо плохо говорить о бандеровцах, не говоря уже об активной помощи нам.
– Вас что, не учили, товарищ старший лейтенант, что не принято докладчика, а тем более старшего начальника перебивать! – резко отреагировал Арясов.
– Извините, товарищ капитан… Я хотел как раз привести пример? – Жебко виновато опустился на стул.
– Ладно, что там у тебя за пример?
– Проводили мы однажды агитмероприятие – митинг по разъяснению Постановления Совета Народных Комиссаров СССР и ЦК ВКП (б) «О неотложных мерах по восстановлению хозяйства в районах, освобожденных от немецкой оккупации» и Обращения правительства Украины к участникам банд УНРА и УПА. Зашли в село, а оно будто бы вымерло. На улице ни души. Прошлись по хатам, хотя конечно же, догадывались, что там одни ребятишки, да бабы. Рассказываем им, что всех приглашаем на митинг к правлению сельрады, мол, хотим поговорить, довести политику партии. А они ни в какую: «Першими не пидэм. Хай другы йдуть, а мы с усимы!». Вот так и выходили мы из каждой хаты ни с чем. Вроде бы и согласны прийти на сход, а не идут. Боятся. Многие еще помнили, как на суку высоченной березы несколько недель назад висел обезображенный труп их односельчанина-активиста. А на груди была привязана табличка: «Хай живе Червона Армiя!».
В глазах Арясова заблестели искорки любопытства:
– Ну и что? Сход собрали?
– А как же! Конечно, собрали. Только чего нам это стоило? Прошлись еще раз по хатам, попросили кое-какую одежду, переодели в нее несколько наших красноармейцев. Нашли четверых самых смелых сельских жителей. Построили, чтобы они не в первой шеренге были. И с песней пошли по селу. Вот тут-то народ за ними и потянулся. Главное – массовость! Через час-другой почти все село собралось у сельрады. Запланированное мероприятие было проведено. Кстати, «нашлись» и мужчины. Они повылезали из подвалов, погребов. На площади сельчане поняли, что их сила – в единстве. Наконец-то пришел теперь их черед дать отпор бандитам! Настали другие времена!
– Здесь Вы правы, Гавриил Тимофеевич, времена меняются. Когда-то мы вообще не могли здесь ни на кого положиться, потому что абсолютно все окружение вокруг себя считали враждебным. Сегодня, действительно, ситуация иная. Население разделилось на непримиримых, сочувствующих бандитам, колеблющихся в выборе дальнейшего пути, и, наконец, наших сторонников. Причем, процентное соотношение этих групп неуклонно увеличивается в сторону последних. И к каждой из них у нас должен быть свой подход. Надо использовать любые возможности, применять самые разнообразные способы, формы и методы агитационно-массовой работы, чтобы как можно больше привлечь на свою сторону. Об одном нам как раз сейчас и рассказал старший лейтенант Жебко. А помните, как наши бойцы устроили в селе Карапчев вечер танцев, сколько на него пришло местных жителей? Старики нам так и сказали, что на подобном мероприятии они присутствовали впервые за последние четыре года. Никогда еще с начала войны в селе не звучала музыка. А о молодежи и говорить не приходилось. В то время, когда здесь хозяйничали бандиты, люди вообще боялись выходить на улицу. Сейчас все по-другому. О чем это говорит? О том, что бандитам скоро конец, потому что их
