Шрифт:
Закладка:
Поскольку наш командир роты выступал перед жителями этого села, мы присутствовали на том собрании в качестве охраны.
Больше всего нам запомнились лица участников собрания. В их глазах можно было прочесть жажду мирной жизни, веру в будущее и огромное желание поскорее покончить с бандитизмом.
Едва закончилось собрание, как Страхова и Боева плотным кольцом обступили жители села. Они жаловались на частые налеты бандитов, что по их вине задерживается весенний сев, на постоянную тревогу за жизни и безопасность своих семей.
Кроме того, крестьяне просили разместить в селе некоторые подразделения батальона, чтобы оуновцы больше не совались сюда, предлагали свою помощь в совместном патрулировании вокруг населенного пункта. Конечно же, в этих предложениях было много рационального, но принять их в полном объеме командование не могло, потому что таких сел в округе было много, и в каждом из них мы были не в состоянии держать раздробленные силы. Но, чтобы местные жители не теряли надежду, обещали доложить об этом вышестоящему командованию, так как только оно могло разрешить этот вопрос.
По дороге в расположение батальона Боев и Страхов обсуждали итоги собрания:
– Ну что скажешь, Михаил Васильевич? – Страхов пристально посмотрел на помначштаба. – Кажется, цель достигнута?
Боев в это время размышлял над тем же самым вопросом, который ему сейчас задал ротный.
– Выводы еще делать рано. Одним собранием погоды не сделаешь.
– Согласен, – кивнул Страхов. Ему нравилась некоторая осторожность Боева, который прежде, чем принять какое-либо решение, десятки раз прокрутит в голове различные его варианты, и никогда не сделает необдуманный шаг. Спешка и запальчивость – удел юных и неопытных людей.
– То, что люди открыто, не боясь, сегодня высказывали свои мысли – уже хорошо. Но мы пока не имеем полной гарантии, что все они за Советскую власть. Слова – словами, а их действия должны подкрепляться конкретными поступками. И кто докажет, что они наши друзья, а не друзья бандитов? – помначштаба предостерегающе поднял указательный палец и выжидающе посмотрел на своего командира.
– Не спорю. Все может быть, – Страхову пришлось согласиться с «железными» доводами оппонента.
Николай Евгеньевич и сам хорошо знал, что нередко тайные пособники бандеровцев, чтобы вызвать людей на откровенность и таким образом узнать, кто из селян сочувствует Советской власти, публично выступали в ее поддержку. У этих «патриотов» в бандах была своя «крыша». Вот почему оуновцы были прекрасно осведомлены о тех, кто в селе за Советскую власть, а кто – против нее.
– Но ведь ты не станешь утверждать, что все сегодняшние выступающие пособники бандитов? – не унимался Страхов.
– Конечно нет, – улыбнулся помначштаба. – я скажу больше. Я верю, что все они говорили правду. Но меня больше беспокоит другое…
– Что именно?
– Что произойдет с ними после собрания? – задумчиво произнес Боев.
– Не понял… – нараспев протянул ротный.
– Что ж тут непонятного? Когда мы были там, люди открывали нам свои сердца, души. Они открыто говорили о самом сокровенном, потому что знали. что находятся под нашей защитой. Понимаешь? Но едва мы уехали, они вновь остались один на один с бандитами, которые получат, если уже не получили подробный отчет об этом мероприятии. Что будет с ними дальше, думаю, ты догадываешься?
– Да, ты прав. Надо ждать «гостей».
– Вот-вот! – штабной офицер беспокоился – вся работа может пойти насмарку.
Волнение передалось Страхову.
– А может нам, действительно, следует выставить дополнительный пост у села? Как ты думаешь, Михаил Васильевич?
Боев на секунду задумался, потер виски, мысленно взвешивая все «за» и против» и усталым голосом произнес:
– Надо подумать, командир. Идея хорошая. Я доложу об этом начальнику штаба, – даже, лично разговаривая с командиром роты, Боев не любил перепрыгивать «через голову», по его убеждению, во всем должна соблюдаться субординация и воинский этикет.
В ответ на обращение Президиума Верховного Совета, СНК УССР и ЦК КП (б) У от 27 ноября 1944 г. «До населення західних областей УРСР», согласно которому всем кто «покине націоналістичні банди і повернеться до мирної праці» гарантировалось полное прощение, СБ УПА начало активно проводить внутренние репрессии по отношению к колеблющимся в выборе дальнейшей своей судьбы бандитам.
Но даже такие жесткие меры не могли остановить процесс возвращения участников националистических банд к мирной жизни. Многие насильно мобилизованные уповцы начали покидать лесные стоянки. Согласно справки от 26.04.1945г. составленной зам. начальника УББ НКВД УССР подполковником А. Ф. Задоя говорилось: «… Явившиеся с повинной бандиты призывного возраста после их опроса о бандах, ОУНовском подполье направляются в военкоматы для направления в Красную Армию, лица непризывного возраста, после соответственной их политической обработки, направляются по месту жительства со взятием на оперативный учет в РО НКВД… Явившийся с повинной командный состав УПА и руководящий состав ОУН обязательно используется органами НКВД для разложенческой работы среди бандитов и националистически настроенного населения в форме их выступлений в селах на собраниях крестьян, распространения их заявлений в органы НКВД и призывов к бандам последовать их примеру…».
Подобные шаги правительства, с одной стороны, и настроения местного населения – с другой, возымели свое действие, и «хлопцы» массово повалили из леса сдаваться «советам». После первого обращения, в начале 1944 года, возле Кременца разбежался курень (батальон) УПА из мобилизованных крестьян. А в феврале 1945 г. в полном составе из 400 человек сдался курень «Перебийноса» («Перебейноса») (Вижницкий район, Черновицкой области).
В некоторых районах явка с повинной приобрела массовый характер. В Пониковецком районе Львовской области с 17 по 26 января 1945 года явилось с повинной 930 человек, в Злочевском районе Львовской области с 24 по 31 января – 581 человек, в Галичском районе Станиславской области с 25 по 31 января – 458 человек.
Довольно часто явке с повинной активно способствовали сами односельчане или близкие родственники «повстанцев». Так, председатель сельсовета с. Коршув Волынской области Мулер вывел с повинной бандита по кличке «Рожок», который, в свою очередь, после проведенной с ним беседы вывел из подполья еще 21 человека. Жительница с. Обгов Вербского района Ровненской области Рой Агафья вывела из подполья трех своих братьев, участников боевки «Хужего».
По данным Управления по борьбе с бандитизмом МВД УССР, только за первый год сдались с повинной 29 204 участника ОУН-УПА. Кстати сказать, многие из легализованных оуновцев пополнили ряды агентурного аппарата НКВД УССР.
Чекистов интересовали прежде всего проводники ОУН различных уровней, командиры подразделений УПА, боевики и референты СБ – то есть все те, кто мог обеспечить оперативно-войсковые группы серьезными агентурными данными и тем самым способствовать выявлению линий связи, конспиративных квартир, явочных пунктов областных проводов ОУН с целью установления местонахождения Центрального Провода, внедрения в его состав проверенной агентуры для последующей ликвидации. Дело спорилось: если в 1944 году агентурный аппарат в регионе насчитывал 725 агентов, то в 1945 году он составлял уже 1200.
Апологеты оуновского движения обвиняли органы НКВД (МВД) и НКГБ в том, что якобы «сталинские палачи» вынуждали «повстанцев» к сотрудничеству пытками и шантажом. Не исключая в принципе принудительных методов вербовки, хочется все же заметить, что лиц, которых планировали использовать в оперативных мероприятиях, как правило, вербовали путем разъяснений и переубеждения. Благодаря информации, полученной от захваченных или явившихся с повинной «непокоренных героев», когда они оптом и в розницу сдавали чекистам своих проводников и «звэрхныкив», указывали места «схронов» и «криевок», оперативно-войсковые группы провели множество успешных операций.
Ярким примером этого могут служить следующие факты.
В ноябре 1944 года при проведении чекистско-войсковой операции в Лановецком районе, Тернопольской области, ранен и захвачен командир сотни УПА Романчук, уроженец с. Шкудов, Ровенской области. В ходе следствия установлено, что Романчук хорошо знал многих бандитов из числа руководящего состава ОУН-УПА. Исходя из этого, НКВД УССР было принято решение завербовать его и использовать в качестве командира спецгруппы под кличкой «Хмара». Спецгруппа «Хмара» была сформирована из бывших партизан и легализованных бандитов численностью в 50 человек. Для проведения агентурной работы в группу был включен работник НКВД УССР – ст. лейтенант Кащеев.
За два
