Карантир, сидевший у стены, вытянул ноги и толкнул его. Посреди четырех дощатых стен вдруг стало особенно тесно от набившейся в них дюжины говорящих.

— Не знаю, — Донна вздохнула. — Господь уберёг видеть это в деле. Может, видела — боялась бы меньше.

Пришло молчание, а с ним донеслись далёкие выкрики и ржание лошадей. Вражеское войско пыталось заполнить собой хотя бы часть долины, и не очень успешно. Маэдрос насчитал пока тридцать четыре человека. Обычные люди в пыльных кожаных и суконных куртках, все до единого в шляпах, словно здесь совсем было не принято ходить с непокрытой головрй. Без суеты и без особого интереса они выискивали себе безопасные места на склоне. Безопасность казалась условной, но, судя по их спокойствию, туда выстрелы точно не доставали.

Лошадь и чугунная труба на колесах спустились на дно долины. Повозка ещё медлила. Тронулся с места и начал спускаться крупный всадник сверху.

Братья ждали.

Амрод неприкрыто жалел сейчас, что отверг ружья, и не отводил глаз от карабина в руках Маэдроса. Маглор поглаживал пальцами приклад своего ружья, словно вслушиваясь, что оно рассказывает ему о своих создателях. Амрас вертел в руках добытый револьвер, и Карантир беззвучно, жестами и, несомненно, мыслями, объяснял, как с ним обращаться.

Донна обнимала свое ружье ласково и губы ее беззвучно шевелились.

Чернокосые девушки выглядывали в окно поочередно, насколько позволяло место. Они старались быть невозмутимыми и спокойными, но живое любопытство брало верх над выучкой.

Ханне было неприкрыто страшно, и руки ее беспрестанно вздрагивали и сжимали оружие.

Убежище их показалось игрушечной крепостью, построенной детьми. Вот сейчас снаружи крикнут — сколько можно прятаться, пора начинать! Выходите!

— Скучно? — усмехнулся Келегорм, его зубы блеснули в тени.

— Уже нет, — отозвалась немедленно Нэн. — Рядом с такими красавцами разве заскучаешь! — Вытащила флягу и поболтала ею.

Келегорм только рассмеялся, откинув голову на стену.

А Куруфин вдруг протянул руку к фляге Нэн.

— Решился, да? — хмыкнула та, а Донна сжала губы.

Но Куруфин не отпил, а лишь принюхался.

— Слишком много горьких масел. Что в основе?

— Кукурузное сусло, конечно же. И напрасно кривишься, мое виски сам мэр пьет и не жалуется. Можно подумать, ты лучше сваришь!

— Я сварю лучше, — уверенно кивнул Куруфин, и Келегорм захохотал опять. — Мне нужен лишь рецепт и твой прибор перегонки.

— Я тебе за полцены продам, когда вернёмся! — захихикала Нэн и приложилась было к фляге, но после грозного взгляда Донны поспешно ее убрала. — Но с условием. Сделай так, чтобы я похвалила!

— Здесь платят, чтобы забыться? — подал голос Карантир.

— Не забыться, а душу согреть, — отрезала Нэн. — Ну и живот, конечно, тоже.

— Сама-то не забывайся, — сухо бросила Донна.

— А тебе, глядишь, легче было бы! — и старшие женщины отвернулись друг от друга, словно давно устали об этом спорить.

Там, в долине, всадник на хорошей гнедой лошади выехал вперёд остальных, что-то прокричал и выстрелил из ружья. Взвилось над ним облачко дыма. Раздался стук — пуля на излёте клюнула в стену.

Маэдрос узнал этого всадника — тот, что приходил прошлым утром с угрозами. Он уже пересёк невидимую линию, но раскрывать только ради одного разбойника секреты было слишком рано. Большой всадник подъехал к трубе на колесах, что-то приказал — и погонщик снова направил лошадь вперёд. Ещё два человека держались рядом.

Маэдрос взял карабин наизготовку и подумал, что придется первой целью выбрать ни в чем не повинную лошадь.

Враги совсем рассыпались полукругом, и вот лошадь с трубой на колесах медленно приблизилась к невидимому рубежу. Всадники заспорили было, но высокий махнул рукой, отмерил некое расстояние ладонью, и все они снова двинулись вперёд.

Позади слышалось настороженное дыхание и шелестел беззвучный шепот Ханны, повторявшей молитву.

Маэдрос приник к карабину, вжал его в плечо. Поймал высокую широкую фигуру в прицел. Достанет или нет? Человек или лошадь? Опыта, как ему не хватает опыта…

Задержав дыхание, он решился спустить курок.

…И в мгновение выстрела понял, что промахнется. Слишком резко нажал. И сдвинулся всадник.

— Двадцать два, — сказал Маэдрос вслух торопливо перезаряжая карабин. Выходило медленнее, чем хотелось бы.

— Зачем это? — вскинулся позади Келегорм.

— Вы должны знать, сколько остаётся патронов в самом дальнобойном оружии, — патрон скользнул в отверстие, капсюль надет, там, впереди, беспокойно переговариваются враги…

И второй раз он выстрелил в лошадь.

Раздалось даже не ржание, а отчаянный крик. Коротконогая лошадь рухнула на землю и забилась, пронзительно крича.

— Двадцать один.

…Перезарядить.

Но там, впереди, люди не растерялись. По знаку рослого всадники помчались вокруг повозок, поднимая клубы пыли и скрывая пушку и самих себя. Маэдрос успел все же выстрелить в третий раз, хотя едва различал движение среди пыли — и опустил карабин.

Некоторое время не происходило ничего — пока не улеглась пыль. Потом стали видны очертания людей и пушки на колесах, которую несколько человек, толкая, откатили на более безопасное расстояние и теперь разворачивали. И только на дне долины продолжала отчаянно кричать подбитая лошадь.

Непрерывно.

Прерываясь лишь для вдоха и продолжая кричать почти как человек.

Маэдрос молча зарядил карабин и снова прицелился. Нужно было покончить с несчастной одним выстрелом, и он ещё не решался нажать на спусковой крючок, когда со стороны противника раздался грохот — и лошадиный крик оборвался.

Патрон Шарпса уцелел. Но теперь враг был предупрежден.

*

— …Далеко, — заявил Билл, присматриваясь. — Надо ближе.

— Ты уверен, босс? — спросил Ник.

— Боишься, что шкуру попортят? — съязвил Марко.

— На сто ярдов ближе хотя бы, — добавил Билл, не обращая внимания на спорщиков.

После окрика Ника лошадь двинулась вперед, увлекая за собой пушку.

Билл выругался про себя, вновь подумав, как мало он взял с собой ядер, вместо этого навалив в телегу побольше картечи. Он вовсе не предполагал, что вместо загонной охоты на чужаков по знакомым холмам и каньонам ему придется вести осаду форта, который пришельцы невесть как устроили из