никто не оказал их, тогда у нас были бы большие проблемы. Врач априори должен качать больного, даже если понимает, что он умер, если это случается на глазах обывателей. Потому что они не в курсе, что он умер. Тебе хотелось, чтобы она была жива, как и им, но это изначально было не так, понимаешь? В любом случае, ты сделала так, как и должна была. Ты сделала все правильно, – ну почему же, если все так правильно, мне так тошно и проклятые слезы продолжают литься? – Ну все, ты доигралась, Эля.

Почему-то казалось, что он меня придушит рядом лежащим полотенцем или снова обольет водой, но точно не ожидала того, что он наклонится и коснется моей щеки губами.

– Что ты делаешь? – упираюсь ладонями в его грудь.

– Херню творю, непонятно? – шепчет мне на ухо. – А если точнее – оказываю медицинскую помощь нуждающимся.

А в следующий момент он накрывает мои губы своими. И нет, в этот раз я не уворачиваюсь, а только сильнее цепляюсь ладонью за ворот его футболки…

Глава 22

Глава 22

Я не практикую поцелуи с обменом жидкостей – проносится в голове мысль, как только Потапов медленно скользит языком в мой рот. Слюнявые поцелуи от многочисленных ухажеров я всегда пресекала, ибо брезглива. Но эта мысль тут же куда-то уплывает, стоит мне самой начать отвечать на этот поцелуй. Идиотизм какой-то – заниматься чем-то подобным в такой ситуации. И тем не менее мои губы и руки, уже отнюдь не упирающиеся в его грудь, живут своей жизнью.

Ловлю себя на мысли, что все это не только не вызывает отторжения, но и приятно. Да лучше бы от него несло табаком, который я терпеть не могу. Так ведь нет же.

Оторвавшись от моего рта, он на секунды задерживается взглядом на моих губах. Медленно переводит его на мои глаза, то ли ища одобрение, то ли давая передышку. А затем с остервенением жадно припадает к моим губам, вырывая из моего рта какой-то неразборчивый звук. Черт возьми, я никогда не позволяла себе такое. Со стороны это наверняка напоминает действия каких-то ненасытных животных.

Одурманенная возникшим желанием, я не сразу осознаю, что уже лежу на кушетке, а Потапов возвышается надо мной. Оторвавшись от моих губ, он переключает внимание на мою шею, принимаясь покрывать ее легкими поцелуями. А затем снова возвращается к и без того опухшим губам. Сумасшествие какое-то.

Гуляющий в крови алкоголь прилично дурманит голову, но еще сильнее пьянят его поцелуи. Поглощенная этими ласками, я не сразу осознаю, что руки этого гада уже вовсю гуляют по моему телу. Благо, какой-то щелчок срабатывает в голове, как только он задирает мое платье и ведет рукой к трусам. Он же еще недавно обнимался с заведующей. И явно дело не закончилось обнимашками. Сволочь. Сжимаю ноги и отталкиваю его со всей силы в грудь.

– Свою медицинскую помощь оказывай местным безвкусно одетым давалкам, а не мне, – демонстративно вытираю рот тыльной стороной ладони и вскакиваю с кушетки.

Одергиваю платье и тут же слышу насмешливое:

– О, как тебя зацепила Настя.

Не зная, что придумать в ответ, поднимаю вверх средний палец. А этот козел начинает смеяться в голос. Не могу поверить, что еще несколько секунд назад дала ему не только себя целовать, но шарить лапами по моему телу. Открываю дверь и от бессилия хлопаю ею так, что, кажется, все отделение в курсе моих психов.

Захожу в ординаторскую и закрываюсь в туалете. Какая же я идиотка… Вот зачем брякнула про давалку? Сама себя выдала с потрохами. Одно знаю точно, медицинскую помощь эта скотина оказывает хорошо. Ибо я забыть забыла об умершей женщине. От этого осознания становится еще более тошно. Не в такой ситуации я хотела оказаться в его объятьях. Да и вообще… дура!

Ополаскиваю лицо холодной водой и перевожу взгляд в зеркало. Я ожидала увидеть заплаканные и отекшие глаза, но точно не увеличившиеся в размерах губы. Это какой-то капец. Ощущение такие, словно я прикладывала к ним вакуумные банки.

Вытираюсь насухо бумажным полотенцем и, прихватив свою сумку, выхожу из ординаторской. Благо на пути мне никто, кроме медсестры, не попадается.

Выхожу на улицу и только сейчас понимаю, что от выпитого алкоголя у меня реально немного кружится голова. Готова ли я к очередному подвигу ехать в метро и драться с людьми за кусочек места? Пожалуй, нет. Уж лучше стоять в пробках два часа, но пришвартовать свою пятую точку на начальной остановке автобуса.

Только спустя десять минут ожиданий и мыслей я, кажется, понимаю, что Потапов, скорее всего, не врал. Я действительно качала уже умершую женщину. Это невероятно облегчает сошедшую с катушек.

– Садись, – только спустя несколько секунд я осознаю, что голос принадлежит Потапову и именно его машина припарковалась на автобусной остановке. – Давай быстрее, Эля.

– До свидания, Сергей Александрович.

– Последний раз повторяю – садись.

– До свидания.

Я сейчас бы многое отдала за то, чтобы присесть и заснуть на удобном сиденье, но ни за что к нему не сяду. Во-первых, стыдно, во-вторых… нет, мы так не договаривались. Пячусь назад, как только понимаю, что Потапов выходит из машины.

***

В конец башкой тронулся, раз творю такую дичь. Затаскивать упирающуюся девку в машину, под наблюдением десятка, а то и больше человек – это надо иметь серьезные сдвиги в башке. Еще не хватало, чтобы это кто-нибудь снял и выложил в сеть. И ведь сам не знаю, за каким хреном это делаю. Мало мне тесного общения, от которого и без того яйца пухнут?

Как только усаживаю упирающуюся Элю в машину, сразу закрываю ключом двери, видя, как мужик в возрасте хочет это исправить.

– Это моя девушка, все норм, – я реально сейчас это сказал? – Путевку в Гондурас ей не купил, вот и обиделась. Исправим. Сегодня же полетим.

Бля. Дурной пример заразителен. Неровен час и пиздюном стану.

Сажусь в машину и сразу же блокирую двери.

– Совсем кукушка поехала? – зло цедит Эля.

– Надеюсь, что наполовину. Хотя, жизнь штука непредсказуемая.

Трогаюсь с места и перевожу дыхание.

– Ну и зачем это все?

– Лечение деда не обсудили. Хотел обсудить. Ты сделала ошибку.

– Какую?

– Не поставила точку в конце приемки.

И это все? Ни слова в ответ?