Вспыхнули утопленные в потолок плафоны. Ночь закончилась, начинался очередной день плена, как две капли воды похожий на предыдущие. Нет, не такой! Сегодняшний день — Лазоревый. Ароян понятия не имел, что делается снаружи, но мысль эта занозой сидела в мозгу. Сегодня Мердок и остальные обрушатся на ц’Аэр, устроят там бойню. А он так и не сумел ничего предпринять. Взывал к разуму, к милосердию… глупо, ведь его тюремщики — люди. Должно быть, отвык от повадок сородичей.

Он не вставал, чтобы умыться, совершить утренний туалет. Продолжал валяться на кушетке, пока не зазвенел зуммер-приветствие и дверь приоткрылась, впуская тащившего завтрак Когана.

— Доброе утро, Давид!

Химик улыбнулся, всем видом выказывая дружелюбие. Ароян мимолётно подумал, что в прежней жизни автоматически ответил бы на улыбку. А сейчас… От человеческой мимики он тоже успел отвыкнуть.

Он нехотя вылез из-под одеяла, сел. Поднял с пола небрежно брошенную вечером одежду, начал натягивать брюки.

— Что, дождь закончился?

— Какое там! — Коган удручённо махнул рукой, расставляя на столе посуду. — Шестой день льёт не переставая. Я такого и представить не мог.

— Сегодня закончится, — неожиданно для себя пообещал Давид.

— Да? Почему?

«Потому что сегодняшний день — Лазоревый». Вслух Ароян этого не сказал, лишь зубами скрипнул. Скоро имперцы сообразят, что тучи над островом рассеиваются. Десант наверняка приведён в боевую готовность, транспорты быстро перебросят его к долине. И когда зонды засекут открывшиеся порталы чце-ригхтоэ’ох, начнётся атака. Остановить происходящее станет невозможно… Уже и сейчас невозможно?

— На завтрак у нас натуральное куриное филе и соте из баклажанов, — так и не дождавшись ответа, вновь заговорил Коган. — Довольно вкусно, хотя консервированная пища никогда не сравнится с натуральной. Вкусовые добавки делают её только хуже, я считаю. Интересно, какая на вкус пища кхиров?

— Отвратительная, пока не привыкнешь. — «А если ещё можно успеть? Как планировал: прилететь в ц’Аэр, забрать Тассит, детей, и прочь с Кхарита. Кэри испугалась, а если попытаться уговорить Когана?»

Давид уставился на парня. Тот взгляд заметил, на всякий случай ещё разок улыбнулся.

— Им наша тоже странной покажется, — произнёс.

— Кое-что даже пробовать не станут. — «Нет, этот тем более побоится».

Коган критично оглядел стол, отступил.

— Вам ничего больше не нужно?

— Ничего. — «Говорить или нет? Если он откажется, значит — всё. Другой возможности не будет».

Химик кивнул, повернулся к выходу. Едва выйдет — дверь захлопнется. И может не открыться до самой атаки. Как зачарованный, Ароян следил за рукой Когана, движущейся к панели замка. «А если попытаться сбежать?» Электронная система распознала человека, довольно хрюкнула, дверь плавно покатилась в паз. «Сейчас или никогда!»

Давид будто со стороны наблюдал за происходящим. Вот пленник резко вскакивает. Хватает стул, размахивается, прыгает следом за тюремщиком. Тот, пока ничего не замечая, делает шаг в открывшийся проём двери. Стул обрушивается ему на затылок…

…Ароян ошеломлённо застыл, выронил оружие. Смотрел, как Коган мешком повалился на пол, заклинивая дверь. Присел было к нему, но тут же поспешно вскочил. Ничего страшного, пластиковый стул лёгкий. Если бы на голове Когана был гермошлем космоскафандра, а не капюшон комбинезона, эффект от удар вообще был бы как от щелчка пальцами. Полежит немного и очухается. Время же терять нельзя.

— Извини, Майк, у меня нет другого выхода.

Ароян осторожно, придерживая дверь, чтобы не захлопнулась, заволок химика в свою темницу. Выскользнул в коридор. Огляделся, вспоминая дорогу, которой вела его Кэри семь дней назад. Найти выход из лабораторного бокса оказалось несложно — имперцы во всём любят грубую прямолинейность. Два десятка шагов, поворот, следующий. Ему везло, коридор оставался пустынным. Только оказавшись перед наружной дверью, Давид притормозил, вперился взглядом в очередную панель сенсор-замка. Тело обдало холодом — он совсем забыл об этом препятствии! Семнадцать лет жизни в мире, не знавшем запоров, давали о себе знать.

Он нерешительно поднёс пальцы к рукояти. Заперто или нет? Снаружи точно заперто, он помнил, как Эвелин набирала код. А изнутри? В конце концов, это ведь не тюрьма!

Ароян решительно надавил. В недрах бронированной стены сухо щёлкнуло, прошуршало, провернулось. Толстая наружная дверь поддалась. Воздух Шакха наполнил лёгкие. Даже запах металла и жжённого машинного масла не мог до конца заглушить его ароматы. На секунду Давид остановился, впитывая их в себя. А затем бросился сквозь стену дождя к площадке с флаерами.

Ему снова повезло — никому не попался на глаза. Распахнул дверь ближайшей машины, вскарабкался на пилотское кресло. Батареи заряжены до максимума, — молодцы техники. Руки привычно легли на рычаги — навыки, доведённые когда-то до автоматизма, служили лучше, чем память. Двигатель завёлся легко, послушно. И так же послушно пятнистая машина пошла вверх.

Диспетчер, или охранник, или вахтенный — Давид не знал — опомнился, лишь когда флаер был далеко за периметром из рядов колючей проволоки.

— Борт пять, кто дал право на старт? Борт пять!

Ароян покосился на экран заднего обзора. База имперцев тонула в серых разводах дождя. Разумеется, ни отвечать, ни даже включать передатчик он не собирался. Перекинул тумблер скорости на максимум, наслаждаясь, как подзабытое ускорение вдавливает тело в мягкую спинку кресла.

Несколько минут невидимый оператор бесновался, пытаясь добиться ответа. Потом смолк. Связывается с начальством, не иначе. И точно: в динамике вновь зазвучал голос. Давид узнал его почти сразу.

— Пилот, немедленно отзовитесь! Кто на борту? Куда вы направляетесь? Отвечайте, с вами говорит полковник Байярд!

Давид тихонько засмеялся, представив, какой переполох сейчас поднимется на базе. Наверное, не знают, что и думать…

— Ароян, мы знаем, что это ты угнал флаер. Немедленно разворачивай машину! — голос полковника сразу же стал жёстче. Однако быстро они выяснили, что пленник исчез. Коган очнулся? — Твой побег лишён смысла. Скрыться некуда, мы контролируем всю территорию планеты!

«Как же!» — Давид улыбнулся. Полёт давал удивительное ощущение полной свободы.

— Немедленно разворачивай машину, я приказываю! Не вынуждай применять силу.

«И что вы сделаете? Ни один ваш флаер меня уже не догонит. Ракетоплан? Слишком громоздкая штука, хоть и быстроходная. Разве что посадите его в долине и не подпустите меня к ц’Аэру. Но тогда весь ваш план, вся ваша внезапность к чертям полетит».

— Ароян, куда ты собрался? — зазвучал другой голос, резкий и немного визгливый. Должно быть, Мердок. — Если попытаешься приземлиться в столице, это будет расценено, как начало враждебных действий против Империи. Со всеми