Шрифт:
Закладка:
Они пили кофе, и дядя Яша кормил Анечку кексами из большой картонной коробки, разговаривали обо всякой всячине. И о Софе, и о старом Герше, и о его дураках-внуках, и много о чем еще. А потом выбрали катушку розовых ниток, как раз подходящих для новой кофточки, которую собирался шить Анечке дед, и ушли.
Под Анечкиными туфельками прогибался прогретый жаркими солнечными лучами асфальт, и пыльные липы шуршали листьями, а впереди было множество интересных вещей, множество любопытных событий, и уходили прочь маленькие магазинчики, так похожие на дореволюционные. Анечке хотелось вперед, а назад оглядываться было скучно. Впереди было вечное лето – так она думала.
* * *
А за окном зима, и автомобили неспешно скользят по ночным улицам, вырывая фарами куски сугробов вдоль дорог, и жесткий холодный ветер завьюживает, и снег летит в свете фонарей, мелкий, как летняя мошка. И с каждой упавшей снежинкой все дальше и дальше становится жаркий летний день, и девочка, крепко держащаяся за руку деда – они идут покупать катушку ниток. Все дальше и дальше…
Но на столе стоит синяя жестяная коробка, полная разноцветных пуговиц, а рядом лежит плоская серебряная цепочка от швейцарских часов (Настоящаяшвейцария!) и еще – орден Красной Звезды, тускло блестящий эмалированными лучами. И кажется, что та девочка совсем рядом, а тетя Софа, дядя Яша и старый Гершеле заглядывают в окно, и их лица видны куда как явственнее, чем улетающий в сугробы январский снег…
Наталия ГИЛЯРОВА
ПОРТНИХА
(История кухонных посиделок в одной тусовке)
Персонажи:
Маши:
Мария-Виолетта – «муха, кисель, потоп»,
Машенька – воинственная и мечтательная,
Маруся – девочка-старушка,
Манюся – обворожительное существо,
Маша Великанова – аналитический склад ума,
Муся – портниха.
Саши:
Пенкин – элегантный школьный учитель в жилете,
Середа – «Спецмерупрбюро», косточки для кошек,
Горе – Машенькино,
Какой-то еще Саша, игравший в «ассоциации».
– Мебель?
– Занавеска. В ванной.
– Фрукт?
– Таких фруктов не бывает! Разве что недозрелая слива какая-нибудь!
– Погода?
– Потоп!
– Зверь?
– Таких зверей нет! Разве что… муха упадет в кисель.
– Мария! – догадался кто-то.
– Не будем сравнивать красивых женщин с насекомыми! – вознегодовала Машенька.
– Да и вообще не стоит играть в подобную игру, – заметил школьный учитель Саша Пенкин.
Он излучал строгость и элегантность в темном углу кухни.
– Я загадал, – произнес кто-то, – женщину.
– Я загадала! – хихикнула и Маруся.
– Кухонная утварь?
– Бутылка, – ответил кто-то.
– Корзина, – Маруся.
– А напиток?
– Коньяк, конечно. Пять звездочек.
– Персиковый компо-от, – мечтательно протянула Маруся.
– А зверь?
– Змея, – ответил кто-то.
– Нет, совсем даже не похоже! Цыпленок! – возразила Маруся.
Машенька дернула Марусю за фуфайку и горячо прошептала:
– Мне стыдно за тебя!
Испуганная Маруся пронзительно взвизгнула и сжалась в комок. Машенька поморщилась…
И тут у двери прозвучал приветливый звоночек. После чего в кухне появилось новое существо. Оно протянуло руки ко всем сразу, раздавая ласку. В ответ пронесся общий горячий выдох:
– Манюся!
– Я очень спешила ко всем вам!
Это был поистине лучезарный ребенок.
– Какое платье! – Машенька подобрела и теперь взирала на мир теплыми, похожими на вишни, глазами.
На ласковой Манюсе колыхалась черная юбка в огромную складку, путаница из черных крыльев висела за ее спиной, а на белой груди переплетались гирлянды черных бус. Изящные башмачки, браслеты и прочие фенечки довершали картину.
– И твое платье – о-о-о! Но ведь это твое платье! – ответила Манюся. – Могло ли оно быть иным? – Рассудительно прибавила она. – А я придумала, что мы будем сейчас делать! Играть в ассоциации! Вот увидите, вам понравится!
– Вероятно, понравится. Скорее всего, – сдержанно заметил школьный учитель Саша Пенкин.
– Хорошая идея, – согласилась и Машенька.
– Очень веселая игра, – подхватил кто-то, – Маруся, кого ты задумала? Признавайся!
– Я никого не задумывала, – захныкала Маруся, – я скоро домой уйду…
– Ладно, ешь пирожки. Я задумаю.
– Может быть, я? – предложила Манюся. – Я ведь только пришла ко всем вам, я так спешила, значит, первая очередь – моя! – Она опустила ресницы, и из-под них тепло прошелестело, – да, я задумала очень хорошего человека, мужчину.
– Кого же? – строго спросила Машенька.
– А ты спрашивай про фрукты, ягоды, цветы, украшения...
– Что это за фрукт? – с беспокойством осведомилась Машенька.
– Апельсин, – Манюся подумала и прибавила, – нарезанный ломтиками, вкусный.
– Я догадываюсь, – объявила Маша Великанова, – у меня аналитический склад ума. Скажи только – какая ягода?
Манюся еще задумалась и произнесла не очень уверенно:
– Клюква в сахаре. Нет, я серьезно...
Но общество позволило себе улыбнуться.
– А цветок? – спросило оно.
– Тюльпан. Иногда встречаются редкие такие тюльпаны – с прожилками.
– Вот так тип, – удивился кто-то, – неужели он здесь?
Кто-то тревожно завертел головой. А Маша Великанова объявила во всеуслышание:
– Это Саша.
Манюся покачала головой:
– Сашеньку в другой раз обязательно. А сейчас я загадала кое-кого другого.
– Тебя, Саша? – строго спросила Машенька у соседа.
Но Манюся опять ласково покачала головой.
– Это кое-кто другой.
– Теперь я знаю наверняка! – провозгласила Маша Великанова. – Я вообще никогда не ошибаюсь! Просто у меня аналитический склад ума. Это Саша.
– Да, – нежно улыбнулась Манюся, – у тебя аналитический склад ума. А теперь очередь Муси! Я так соскучилась по ней!
Общество взглянуло было на Мусю, хозяйку, но взвизгнула Маруся:
– Ладно, скажу. Моя кошка Мурочка.
Обычно Марусю не отпускали из дому одну. Но этим вечером все в ее жизни пошло кувырком. Отец в старом драном пальтишке не ждал у подъезда. Плутая в темноте, тщетно разыскивая дорогу к дому, девочка терзалась вопросом, куда пропал отец,
