Они пили кофе, и дядя Яша кормил Анечку кексами из большой картонной коробки, разговаривали обо всякой всячине. И о Софе, и о старом Герше, и о его дураках-внуках, и много о чем еще. А потом выбрали катушку розовых ниток, как раз подходящих для новой кофточки, которую собирался шить Анечке дед, и ушли.

Под Анечкиными туфельками прогибался прогретый жаркими солнечными лучами асфальт, и пыльные липы шуршали листьями, а впереди было множество интересных вещей, множество любопытных событий, и уходили прочь маленькие магазинчики, так похожие на дореволюционные. Анечке хотелось вперед, а назад оглядываться было скучно. Впереди было вечное лето – так она думала.

* * *

А за окном зима, и автомобили неспешно скользят по ночным улицам, вырывая фарами куски сугробов вдоль дорог, и жесткий холодный ветер завьюживает, и снег летит в свете фонарей, мелкий, как летняя мошка. И с каждой упавшей снежинкой все дальше и дальше становится жаркий летний день, и девочка, крепко держащаяся за руку деда – они идут покупать катушку ниток. Все дальше и дальше…

Но на столе стоит синяя жестяная коробка, полная разноцветных пуговиц, а рядом лежит плоская серебряная цепочка от швейцарских часов (Настоящаяшвейцария!) и еще – орден Красной Звезды, тускло блестящий эмалированными лучами. И кажется, что та девочка совсем рядом, а тетя Софа, дядя Яша и старый Гершеле заглядывают в окно, и их лица видны куда как явственнее, чем улетающий в сугробы январский снег…

Наталия ГИЛЯРОВА 

ПОРТНИХА

(История кухонных посиделок в одной тусовке)

Персонажи:

Маши:

Мария-Виолетта – «муха, кисель, потоп»,

Машенька – воинственная и мечтательная,

Маруся – девочка-старушка,

Манюся – обворожительное существо,

Маша Великанова – аналитический склад ума,

Муся – портниха.

Саши:

Пенкин – элегантный школьный учитель в жилете,

Середа – «Спецмерупрбюро», косточки для кошек,

Горе – Машенькино,

Какой-то еще Саша, игравший в «ассоциации».

– Мебель?

– Занавеска. В ванной.

– Фрукт?

– Таких фруктов не бывает! Разве что недозрелая слива какая-нибудь!

– Погода?

– Потоп!

– Зверь?

– Таких зверей нет! Разве что… муха упадет в кисель.

– Мария! – догадался кто-то.

– Не будем сравнивать красивых женщин с насекомыми! – вознегодовала Машенька.

– Да и вообще не стоит играть в подобную игру, – заметил школьный учитель Саша Пенкин.

Он излучал строгость и элегантность в темном углу кухни.

– Я загадал, – произнес кто-то, – женщину.

– Я загадала! – хихикнула и Маруся.

– Кухонная утварь?

– Бутылка, – ответил кто-то.

– Корзина, – Маруся.

– А напиток?

– Коньяк, конечно. Пять звездочек.

– Персиковый компо-от, – мечтательно протянула Маруся.

– А зверь?

– Змея, – ответил кто-то.

– Нет, совсем даже не похоже! Цыпленок! – возразила Маруся.

Машенька дернула Марусю за фуфайку и горячо прошептала:

– Мне стыдно за тебя!

Испуганная Маруся пронзительно взвизгнула и сжалась в комок. Машенька поморщилась…

И тут у двери прозвучал приветливый звоночек. После чего в кухне появилось новое существо. Оно протянуло руки ко всем сразу, раздавая ласку. В ответ пронесся общий горячий выдох:

– Манюся!

– Я очень спешила ко всем вам!

Это был поистине лучезарный ребенок.

– Какое платье! – Машенька подобрела и теперь взирала на мир теплыми, похожими на вишни, глазами.

На ласковой Манюсе колыхалась черная юбка в огромную складку, путаница из черных крыльев висела за ее спиной, а на белой груди переплетались гирлянды черных бус. Изящные башмачки, браслеты и прочие фенечки довершали картину.

– И твое платье – о-о-о! Но ведь это твое платье! – ответила Манюся. – Могло ли оно быть иным? – Рассудительно прибавила она. – А я придумала, что мы будем сейчас делать! Играть в ассоциации! Вот увидите, вам понравится!

– Вероятно, понравится. Скорее всего, – сдержанно заметил школьный учитель Саша Пенкин.

– Хорошая идея, – согласилась и Машенька.

– Очень веселая игра, – подхватил кто-то, – Маруся, кого ты задумала? Признавайся!

– Я никого не задумывала, – захныкала Маруся, – я скоро домой уйду…

– Ладно, ешь пирожки. Я задумаю.

– Может быть, я? – предложила Манюся. – Я ведь только пришла ко всем вам, я так спешила, значит, первая очередь – моя! – Она опустила ресницы, и из-под них тепло прошелестело, – да, я задумала очень хорошего человека, мужчину.

– Кого же? – строго спросила Машенька.

– А ты спрашивай про фрукты, ягоды, цветы, украшения...

– Что это за фрукт? – с беспокойством осведомилась Машенька.

– Апельсин, – Манюся подумала и прибавила, – нарезанный ломтиками, вкусный.

– Я догадываюсь, – объявила Маша Великанова, – у меня аналитический склад ума. Скажи только – какая ягода?

Манюся еще задумалась и произнесла не очень уверенно:

– Клюква в сахаре. Нет, я серьезно...

Но общество позволило себе улыбнуться.

– А цветок? – спросило оно.

– Тюльпан. Иногда встречаются редкие такие тюльпаны – с прожилками.

– Вот так тип, – удивился кто-то, – неужели он здесь?

Кто-то тревожно завертел головой. А Маша Великанова объявила во всеуслышание:

– Это Саша.

Манюся покачала головой:

– Сашеньку в другой раз обязательно. А сейчас я загадала кое-кого другого.

– Тебя, Саша? – строго спросила Машенька у соседа.

Но Манюся опять ласково покачала головой.

– Это кое-кто другой.

– Теперь я знаю наверняка! – провозгласила Маша Великанова. – Я вообще никогда не ошибаюсь! Просто у меня аналитический склад ума. Это Саша.

– Да, – нежно улыбнулась Манюся, – у тебя аналитический склад ума. А теперь очередь Муси! Я так соскучилась по ней!

Общество взглянуло было на Мусю, хозяйку, но взвизгнула Маруся:

– Ладно, скажу. Моя кошка Мурочка.

Обычно Марусю не отпускали из дому одну. Но этим вечером все в ее жизни пошло кувырком. Отец в старом драном пальтишке не ждал у подъезда. Плутая в темноте, тщетно разыскивая дорогу к дому, девочка терзалась вопросом, куда пропал отец,