Ну а такую мразь, как Серафим Сергеевич, хочется уничтожить хотя бы из человеколюбия.

— Это твоих рук дело⁉

— Прости, дядя! Прости!

В комнату на шум забежал пузатый охранник. Как забежал, так и потух сразу же. Астрид надавила на него своей силой, и он упал в обморок, — поскольку у неодарённых нет рун, которые можно было бы загасить, то дебаф на них действует именно так.

Ну а затем… Затем Лёха наконец-то добрался до Кольцова. От первого же удара Серафим отлетел в мягкую стену, сполз по ней и попытался встать, но у брата уже сорвало планку.

Жуткое зрелище — наблюдать, как дикое животное рвёт человека на куски.

Однако я любовался.

Кровь обильно растекалась по полу и забрызгивала стены, тут же впитываясь в них бурыми пятнами. Коля вжался в угол и разревелся. Жёны Лёхи бесстрастно наблюдали за тем, как их муж заканчивает начатое.

А закончилось оно нереально быстро. Спустя секунд десять, может быть пятнадцать…

Напоследок Лёха утёр кулаком кровь с морды, подошёл к Коле, рыкнул на него и протянул руку. Но нет, не с целью помочь встать. Он протянул руку, чтобы забрать меня… ну то есть Выручая.

Я уж начал бояться, что Лёха в приступе ярости порвёт ещё и младшенького Кольцова, однако тот быстро сообразил, чего от него хотят и передал бутылку. Я же в свою очередь вернулся в своё тело и открыл ребятам портал на выход.

Стряхнув с себя напряжение от пребывания в теле бутылки, я встал с бревна и тут же стал свидетелем душераздирающей картины.

Мать молча стояла, улыбалась и смотрела на моих сестёр, а отец в свою очередь плакал и на скорость расцеловывал её. Рандомно, куда только мог попасть — в губы, в щёки, в лоб, в глаза, в шею.

Я видел, что Соню с Шизой тоже распирает от эмоций, но они до сих пор так и не подошли к матери. Как-то подсознательно избегали тактильности, наверное, и-и-и-и… я могу их понять. Мать хоть и была матерью, но вместе с тем оставалась совершенно незнакомым человеком, которого мы видели впервые в жизни.

Лёха вышел из портала за моей спиной и как был в зверином облике, так и застыл, не в силах обернуться.

Над Дракон-Коньячным стояла тишина.

— Отпусти, Ромочка, — первые слова матери после освобождения. — Отпусти. У нас теперь много времени…

Глава 15

Про родительскую хитрость… или нет

Караваны не разграблены, родовые предприятия не горят в огне, и почти все живы. Победа без единого выстрела — мой прощальный подарок Серафимочке Сергеевичу. Я размышляю так: ни семья, ни тем более работники не виноваты в садистских причудах своего патриарха.

Ну а правильно я размышляю или неправильно — пока не понятно. Покажет время.

Но!

Во-первых, ответного удара я не жду. Глубоко в семью Кольцовых я не копал, но думается мне, что у нового главы рода найдутся новые дела, и искать «того, не знаю кого» он если и станет, то только для галочки. Чтобы уж совсем безразличным не показаться.

Во-вторых, мою историю можно сворачивать прямо сейчас. Ну… Не всю историю, само собой. Помирать я пока что не собираюсь. Но вот ту её часть, которая связана с моим новым родным миром — наверняка. Меня там больше ничего не держит.

Ни-че-го.

Все мои сейчас со мной в Дракон-Коньячном. И теперь нам открыта вся Вселенная, которую я вот-вот начну прощупывать на предмет всяких интересностей. Конечно, Российская Империя планировалась как точка сбыта, ну так ведь препятствий этому нет.

Просто появляться здесь мне теперь не нужно, верно? Пускай Ивашкины занимаются, они ребята надёжные и к тому же охочие до денег.

Ах, ну да…

Ещё один момент.

Звучит смешно, но мы с Елизаветой Романовной ещё не окончили школу. До получения аттестатов об окончании среднего образования нам нужно было учиться ещё два месяца. Хотя… ну как сказать «учиться»? Просто появляться.

А может и нет…

— Больничный, — сказал я высокой тётеньке-терапевту в белом халате. — Очень нужен больничный до конца весны.

— Так, — доктор оторвалась от бумаг на столе и подняла на меня взгляд. — Вы почему вдвоём припёрлись?

— А нам обоим плохо, — сказал я.

— Кхе-кхе, — поддержала меня Шиза.

Дело было в районной детской поликлинике. Да… я уже познал тело географички, закрыл рифт, устроил смену власти в княжеском роде, взял на попечительство угнетённую расу лесных негров и выкупил гектар с небольшим земли под постройку предприятия, но до сих пор был прикреплён к детской поликлинике.

Храм не скорби, но подросткового стыда. Некоторые пациенты этого заведения уже обращались с ЗППП, но до сих пор были вынуждены лечиться в заведении, стены которого разрисованы гуашью: солнышки, цветочки и герои мультфильмов.

А ещё каждому больному при посещении врача здесь предлагался целый ассортимент игрушек на выбор. Шиза с порога схватила плюшевого крокодила, а я присел на стул. Стул был мне явно не по размеру, и колени упирались чуть ли не в подбородок, однако другого не было.

— Так, — нахмурилась доктор. — Вы издеваетесь, что ли?

— Нет-нет! Никаких издёвок! Лиза, давай сюда дары.

— Секунду, — сестра порылась в рюкзачке. — Конфеты, коньяк и-и-и-и… открытка. Всё вам.

В открытке, само собой, деньги. Приличная сумма. А коньяк, само собой, обычный. Вручать педиатру «чёрную метку» в виде Выручая — это уже что-то за гранью добра и зла.

— Так… ну-у-у-у, — протянула врач, заглянув внутрь открытки. — Прямо до начала лета?

— Ага, — в один голос согласились мы.

— Ну тогда-а-а-а… пневмония. Пойдёт?

— Пойдёт.

Короче говоря, с этим уладили. Первое время после возвращения матери прошло в ленивом бездействии. Могу немного приврать, но когда меня отпустили все нервяки, я залпом проспал целые сутки.

Ну а когда проснулся, мои дни теперь выглядели примерно так — по утру планёрка с Ивашкиными, а потом свободное время аж до отбоя. Мама пока что держалась с нами на расстоянии вытянутой руки, — или это мы с ней так держались? — и ни на секунду не расставалась с Романом Романовичем.

В наш мир они возвращались только чтобы сходить в душ и поспать, и предпочитали тусоваться в Дракон-Коньячном. Погода