Шрифт:
Закладка:
И да, даже на новичковой трассе Шиза умудрилась перевернуться. Благо сама не разбилась, да и квадрик не пострадал. Лёха быстренько перекинулся в оборотня, поставил его обратно на колёса, и мы покатили дальше.
Велосипеды после квадроциклов казались каким-то издевательством, а потому этот пункт мы решили пропустить и просто побродили по окрестностям. Взяли с собой посуду, на берегу водохранилища сполоснули Выручая, и закрепили успех коньяком.
Дальше — стрельба из лука и баня. С пивом, само собой. И даже резкое понижение градуса не смогло хоть как-то ушатать меня.
В голове чуть зашумело, но не более.
После бани было немного свободного времени, на которое мы все разбрелись по номерам переодеваться и прихорашиваться, ну а затем наконец-то случился праздничный ужин. И не абы какой, ясен хрен.
Конец марта и начало апреля выдались реально тёплыми, а потому лёд сошёл уже давно, и нас ждал ужин на борту яхты.
Не знаю терминологий и технических характеристик, но думается мне, что это всё же был катер. Яхтой его называли лишь для красного словца. На палубе хватало места лишь на то, чтобы мы все расселись за столом, вот и всё.
— Охренительно, — сказала Шиза, улыбаясь и глядя на розовый закат.
Я не спорил. Лучшего слова и впрямь не подобрать.
Однако потом стало ещё красивее. Как только начало темнеть, берег водохранилища буквально зажёгся — где-то там вдали светились базы отдыха, частные дома и рестораны «на воде». Огоньки отражались от чёрной поверхности воды десятками лунных дорожек, а мы стояли в тишине при выключенных моторах и смотрели на эту красоту.
Похолодало.
Капитан яхты выдал нам пледы и уточнил, не хотим ли мы закругляться и идти к берегу. Мы не хотели. Да и с чего бы нам этого хотеть?
Мы сидели, выпивали, и ржали о чём-то. Что-то вспоминали. Что-то планировали. Жизнь была прекрасна здесь и сейчас.
Лучший день рождения на моей память; что в нынешнем моём воплощении, что в прошлом.
— Спасибо, Лиз, — сестра поняла, что я имею ввиду и просто кивнула, ну а потом…
— Ярик, — слово взяла мама. — Лиза. Я хотела бы поговорить с вами наедине.
Не могу сказать, что я не напрягся. Если провидица хочет шепнуть тебе что-то на ушко, то вряд ли это что-то хорошее. Даже если провидица твоя мать, а все кризисы вроде как остались позади. Не к добру это, ой не к добру.
Забегая вперёд, так оно и вышло…
На яхте была одна махонькая каюта. О предназначении каюты говорило её убранство. Ничего, блин, лишнего: кровать, журнальный столик и дверь в санузел. Траходром, как он есть. Мне даже стало немного брезгливо садиться на эту кровать, — наверняка на ней творились жуткие вещи, — но кроме как на неё сесть было некуда.
И тут мать снова перекрыло.
Улыбка ушла с лица, взгляд потух и разум явно устремился куда-то туда, в вероятностные дали. Глядя в стену, она начала задавать вопросы. Без объяснений и прелюдий, сразу же по существу.
— Останетесь в этом мире? — спросила матушка.
Что ответить я, по правде говоря, не знал. Думал ведь на днях, и вроде бы даже до чего-то додумался, но раз уж об этом спрашивает провидица — значит выбор почему-то принципиален. Значит, разница есть. И значит, нужно взвесить всё ещё раз.
Мы с Шизой переглянулись. Кажется, у нас сейчас случился очередной наш невербальный телепатический контакт. Короче говоря, мы друг друга поняли.
— Угу, — сестра еле заметно кивнула.
Ну а я прокашлялся, вздохнул страдальчески и ответил вопросом на вопрос:
— Мам, ты же знаешь, кто мы такие?
— Знаю, — лёгкая улыбка, проблеск эмоций и вновь посмертная маска вместо лица. — Можешь не называть меня матерью, если для тебя это неловко.
— Мам, ну ты чего такое говоришь? — нахмурилась Шиза.
— Сейчас это неважно, — сказала провидица. — Сейчас важно лишь то, собираетесь ли вы остаться в этом мире.
— А какой ответ правильный?
Опять улыбка.
— Тебе нельзя отсюда, Ярик, — ответила мать, а затем начала тараторить: — Я сама не понимаю, как работает мой дар в отношении таких фундаментальных вещей, но он работает. Иногда образы, иногда навязчивые мысли, иногда картинки с прямым побуждением к действию, иногда какие-то намёки и чувства, не доступные никому кроме меня, но я знаю, Ярик, знаю, что мой дар работает и если я что-то почувствовала, значит…
— Мам, — я специально поднажал на это слово. — Успокойся. Всё нормально, мы тебе верим.
— Хорошо, — сказала она. — Хорошо, — а затем повторила: — Тебе нельзя отсюда, Ярик.
— Угу, — кивнул я и задумался, подбирая слова. — А ты чувствуешь, почему?
— Потому что за тобой идёт смерть, Ярик. За тобой и за Лизой и… Так, — тут мать как будто бы пришла в себя, проморгалась и тряхнула головой. — Я сейчас буду говорить то, что крутится в голове. Будет путано, сбивчиво, но нужно запомнить каждое слово, хорошо? Потом я могу и не вспомнить, что говорила.
— Лиз! Ручка?
— Ща-ща-ща, — сестра забегала по каюте, открывая встроенные шкафы. — Есть!
— Ну слушайте…
Мать закрыла глаза.
— Смерть идёт за близнецами. Близнецы не должны бежать, близнецы должны встретить смерть с распростёртыми объятиями в своём родном мире, и тогда у них будет шанс. В противном случае вся их последующая жизнь будет лишь бегством от смерти. Сначала смешным, затем трудным, и в конце концов позорным…
Ну охренеть, конечно, перспективы. Краем глаза я глянул на Шизу; проверил, успевает ли она записывать.
— Близнецы уже знают имя. Близнецы уже видели последствия. Близнецы уже поняли, что что-то сломалось и у близнецов уже есть инструмент, способный всё починить. Если близнецы прислушаются к пророчеству, то один из них останется в веках.
— Гхым, — я аж поперхнулся. — А второй?
— Но близнецам рано действовать, — мать пропустила мой вопрос мимо ушей. — Близнецам нужно…
И тут она резко распахнула глаза.
— Мам, ты чего?
— Инструкция пришла, — ответила она. — Прямо вот чёткая инструкция, представляешь? Со мной такое было только раз… совсем недавно, когда я пыталась с вами связаться.
— Та-а-а-ак, — протянул я. — И что это за инструкция?
— Мне кажется, что… нет! Нет-нет-нет! Я уверена
