цепи обеими руками и натянул её. Саймон не сдвинулся с места. Его ноги будто приросли к укреплению. Раздался грохот, и стена под ними раскололась пополам. Мир словно накренился.

А потом из ног Саймона вырвался свет и склеил трещину в стене. Удерживая цепь одной рукой, он поднял вторую руку и ударил по цепи, так что она задрожала. Из неё вырвались деревья, цветы и водопады и поползли вверх, как волшебный ковёр. Чудовище зарычало и принялось кусать цепь, которая обвивала его руку. Потом пропастник широко разинул рот и изрыгнул чистое зло. Оно потекло по цепи волнами из блестящих чёрных жуков и мясных мух и столкнулось с цветочно-древесным ковром. Две силы врезались друг в друга, и цепь взорвалась в мерцании света.

Дрейк прикрыл глаза рукой. Когда он снова отвёл пальцы от лица, Рон, прикрываясь щитом из вращающихся теней, обстреливал город красным огнём. Как только огонь достигал цели, он сразу же превращался в огромных зверей и пожирал дома и улицы, а через несколько секунд угасал.

Саймон отвёл плечи назад, как бодибилдер, только что закончивший разминку.

– Уходи отсюда, Дрейк.

– Да. Я… Ладно. Увидимся позже, приятель!

Саймон кивнул и подпрыгнул высоко в воздух. Он взлетел на сотню футов и приземлился на шею Пуха. Она поднялась на задние ноги и заревела, бросая вызов пропастнику. Из руки Саймона вырвалось пламя Полуночного Синего, превратившись в гигантское рыцарское копьё.

– Ладно, пап, пора идти, – торопливо сказал Дрейк.

– Согласен, – прорычал Дрангус. – Кажется, твой друг собирается устроить настоящую бойню.

Глава 24

Собака на сене

«Если я не могу этим обладать, то пусть и никто другой не сможет».

Диогениан[132].

Что касается пропастника, то я видел чудовищ и похуже.

Ладно, это не совсем так. За две тысячи лет тренировок мне ни разу не пришлось сражаться ни с одним из них, но я прочёл про них пару книг, и это чудовище было явно в плохой форме. Пропастники, как всем известно[133], рождаются и умирают в пропасти. Они могут покинуть её лишь при помощи огромной силы воли и физической силы. Чтобы выбраться из бездны, пропастник должен быть очень здоровым, и, если ему это удастся, – берегитесь.

Мой пропастник долго пыхтел и наконец вытащил из бездны своё толстое брюхо[134], однако его ноги всё ещё оставались внизу. Я метнул в его лицо копьё души и попал прямо в глаз. Конечно, у пропастников есть глаза, просто вы их не видите. Они невидимые и расположены как попало, потому что это единственное слабое место чудовища. В данном случае глаз пропастника находился прямо посередине подбородка. Когда моё копьё попало в цель, он взорвался фонтаном красной слизи, и чудовище завопило[135].

Я положил руки на затылок Пух и объединил наши разумы. Несколько вооружённых острыми шипами древощупалец у неё на плечах развернулись и указали на пропастника. А потом они с шумом полетели прямо в него, как ракеты класса «земля-воздух». Два щупальца промчались мимо цели, а три вонзились в белую плоть у него на щеках и на лбу, не попав в единственный глаз.

Естественно, это ещё больше разъярило пропастника. Он протянул руку и вытащил из пропасти пригоршню вещества, похожего на безобидные клубы дыма. Я поморщился, потому что на самом деле это были ядра из пропасти, и любой предмет, к которому они прикасались, летел в бездну, откуда не было возврата. Пропастник швырнул несколько ядер, и Пух метнулась в сторону, чтобы избежать столкновения. Второй залп последовал слишком быстро, и одно ядро задело её левый бок и сбрило несколько футов древощупалец. Наверное, это было больно, но Пух никак не среагировала.

Я лихорадочно думал, как поступить. Ядра были серьёзным оружием. Они не реагировали на мою магию. Я не мог заставить их исчезнуть, трансформировать их, поглотить, сжечь и даже блокировать. Ещё три ядра полетели к нам, и я увернулся, перенеся нас на тридцать ярдов левее. Когда я паниковал, то прибегал к старым трюкам плаща-перевёртыша…

– Чем я могу помочь?

Я обернулся и с удивлением увидел Браккуса, который выбежал из леса древощупалец у меня за спиной.

– Меня прислал Аттикус. Мы проигрываем в городе, но если нам удастся победить тут…

Он замолчал, и его лицо побледнело. Что-то пролетело мимо моего плеча. Я с ужасом смотрел, как гигантское ядро врезалось в Браккуса. Он попытался увернуться, но в последний момент ядро разделилось на дюжины маленьких ядер. Несколько из них ударили его в грудь и руки, и он исчез без следа. Другие ядра попали в Пух, и на этот раз она заревела от боли. Части её тела начали исчезать.

Вспомнив кнопки своего старого плаща, я вернул нас назад во времени.

Путешествие во времени – очень непростая вещь, и обычно вы можете вернуться лишь на несколько секунд назад, чтобы не разрушить Вселенную, но часто этих нескольких секунд вполне достаточно.

– Чем я могу помочь?

На этот раз я не стал поворачиваться к Браккусу. Я не сводил глаз с пропастника и увидел, как он протянул обе руки и вырвал большой кусок бездны[136]. Он швырнул её в нас, и она разлетелась на части, превратившись в более мелкие частицы.

– Вот ведь не повезло, – пробормотал я. Я не знал, что делать, поэтому просто сидел и ждал, пока на нас летел дождь из ядер. Сначала был уничтожен Браккус, потом части Пуха, потом моя левая нога и рука, и наконец я отвлёкся от своих мыслей и снова перенёсся назад во времени.

– Чем я могу помочь?

На самом деле я не собирался этого делать, просто один и тот же вопрос в третий раз вывел меня из себя. Я просто повернулся и выстрелил в Браккуса.

Конечно, я выстрелил в него не пулей.

Ничего подобного.

Я ни за что бы не стал стрелять в члена Круга Восьми чем-то опасным.

Я выстрелил в него одуванчиком. Видите? Всего лишь цветком. Конечно, он летел со скоростью пули, и когда попал в Браккуса, то был уже размером с корову, но это всё равно был цветок. Он не должен был рассердиться.

Решив, что мне остаётся лишь уклоняться от ядер, на мгновение забыл о происходящем внизу, уменьшил Пух и себя до размеров шмеля и с относительной лёгкостью промчался сквозь град ядер[137]. Когда я снова вернул нам привычный облик, то увидел, что пропастник вытащил из бездны большой чёрный посох.

– Опять неудача… – Кажется, я его недооценил. Я надеялся, что у него не хватит сил вызвать чёрную молнию. Посох затрещал, и ночь расколола молния. Она изгибалась вправо и влево, а потом помчалась прямо ко мне, мгновенно поджигая воздух. Всё, к чему прикасалась эта молния,