Действительно, что за чепуху выдумали эти мужчины?! У них свои игры, а у них с Лидкой свои. Кому нужны две милые, безобидные, симпатичные девахи? Ну, кому, скажите на милость, они мешают?

Так мучительно хотелось его увидеть, хотя бы во сне. Но Никита упрямый, по заказу не приходит… Ольга таращилась в стену, зажмуривала глаза, вызывая в памяти его образ, но понемногу начинала проваливаться в сон, и образ тускнел, исчезал, сменялся беспросветной серой пленкой перед глазами.

За стенкой похрапывала Ксения, рядом, на полу, разметалась во сне Лидка. Может, они мешают сосредоточиться?

Ольга вышла пошатываясь на кухню, плотно прикрыла за собой дверь, постелила в углу одеяло, легла и закуталась в него, словно в спальник.

Здесь было тихо, насколько можно назвать тишиной привычные уху грохотание и лязг маневровых тепловозов, длинные гудки, хриплый скрежет громкой связи, разносящийся над переплетением рельсов.

«Никита, приди, пожалуйста, приди, приснись… — мысленно умоляла Ольга. — Я люблю тебя. Я не знала, что это так серьезно, Никита… А ты? Ты мне этого ни разу не сказал. И уже никогда не скажешь…»

Несмотря на то что она лежала на ровной поверхности в устойчиво стоящем на земле доме, внутри поневоле отсчитывался ритм постукивания колес, и в такт ему стучало сердце, словно выговаривало: «Ни-ки-та… Ни-ки-та…»

Этот ритм сам собой складывался в голове в стихотворные строчки. Начало она сложила, когда только познакомилась с Никитой, а конец возникал из ночной бессонницы уже после его ухода…

Меня пугает стук колес.

Я дверь рвану навстречу свету,

Я оттолкнусь навстречу ветру,

Но там, внизу, крутой откос.

Меня пугает стук колес.

Мой поезд замыкает круг.

Без просветленья озаренье.

Уже упущено мгновенье,

И выпал снег на летний луг.

Мой поезд замыкает круг.

А круг свивается в петлю:

Не оттолкнуться, не отбиться,

Не закричать и не забыться,

Терплю, люблю, горю, молю…

А круг свивается в петлю…

Глава 8

Скорый поезд с названием южного города на табличках вагонов мчался сквозь ночь. Мелькали за окнами одинокие фонари на пустынных полустанках, да светились кое-где в темноте далекие окна разбросанных по предгорьям селений.

Ольга таращилась за окно бездумно, не силясь ничего рассмотреть. Все короткие стоянки для посадки курортников поезд уже сделал, теперь до рассвета, до самого Невинномысска будет мчаться без остановок. А потом ветка повернет на восток, через Поволжье, Урал, через всю Сибирь, мимо Байкала, на Хабаровск.

Они с Лидкой никогда в жизни еще не выбирались так далеко. Считай, через всю Россию прокатятся в своем вагоне. Тайгу посмотрят, в Байкал окунутся. Надо будет Корешку привезти какой-нибудь сувенир. Орешков кедровых или таежных ягод.

Ксения махнула на Калининград, собралась прибарахлиться янтарем, потому что в местной скупке стали пользоваться спросом янтарные браслеты. Женщины говорили, что они нормализуют давление. Так что разъехались они опять одна на запад, другая на восток.

В проводницкую заглянула заспанная Вера Васильевна, проводница из соседнего вагона.

— Дежуришь, Олечка?

Ольга кивнула.

— А меня сон сморил, не могу просто… — пожаловалась Вера Васильевна. — А напарница у меня спит, жалко будить.

— Ну, так и вы ложитесь, — посоветовала Ольга. — А я вас перед Невинномысском растолкаю.

Вера Васильевна вздохнула. Ей уже давно пора было на пенсию, а она все работала, ездила, колесила по всей стране. И муж ее, Петрович, тоже работал проводником. Тянулись вдвоем, поднимали позднюю младшую дочку. Она училась в Ростовском университете, и старики безумно ею гордились. А старшая уже давно подарила им внука, которого старикам тоже хотелось побаловать новой игрушкой или лишней конфеткой.

— Ох, Олечка, у нас встречный через час на семафоре будет. А там старик мой, повидаться надо.

— Ладно, разбужу, — пообещала Ольга.

Она тоже задремала и очнулась от того, что поезд резко затормозил и остановился. Ольга лаже носом стукнулась о край стола, так ее швырнуло вперед.

Черт! Надо Вере Васильевне сказать, это же семафор, сейчас встречный пойдет. Ольга выскочила и тамбур, пробежала насквозь соседний вагон и увидела, что Вера Васильевна уже встала. Старуха свешивалась с подножки, куталась в пуховый платок и вглядывалась в темноту.

Скорый поезд, остановившись перед красным глазком семафора, пропускал встречный. Оба машиниста всегда на несколько минут притормаживали, поравнявшись друг с другом, давая возможность обеим бригадам обменяться новостями.

— Петя! — надрывно закричала в темноту Вера Васильевна. — Петрович!

— Здесь я! Вера! — слабо выкрикнул в ответ ее старик.

Он стоял на открытой площадке встречного поезда, но его вагон остановился чуть наискось, и ветер относил в сторону слова.

— Я борща наварила! На плите оставила! — крикнула Вера Васильевна. — Ты сразу поешь с утра!

— А чего не в холодильнике?

— Горячий был!

— Понял! — отозвался муж. — А кролей кормила?

— Кормила! Ты сегодня Васеньку из сада возьми, а то сватья заберет! — обеспокоилась Вера Васильевна.

— Заберу! Я ему машинку купил! — похвастался муж. — Ты картошку не бери, Вера! Я в Брюховецкой взял два мешка!

— Я рыбки привезу! — крикнула она. — Ты, Петь, за квартиру не забудь заплатить, а то пеня уже тикает!

— А ты чего ж?!

— Не успела! Я ж с оборота!

Поезд дернулся и плавно тронулся с места, постепенно набирая ход. Тронулся и встречный. Застучали колеса, увеличивая расстояние между ними, развозя в разные стороны Веру Васильевну и ее старика.

Она еще какое-то время старательно вглядывалась в темноту, потом вздохнула, плотнее запахнула на груди платок, опустила площадку тамбура и закрыла дверь.

— И так всю жизнь, — сказала она Ольге.

— Знаю. У нас с матерью так же, — ответила Ольга. — Иногда только дома случайно столкнемся — и опять разбежались.

— А мы с Петей так специально и подгадываем, чтоб дома по очереди быть, — объяснила Вера Васильевна. — То с дочками кто-то оставался, а теперь кроликов на свою голову завели. Такая напасть! Жрут и жрут. Зато через месяц дед мой забьет всех, кроме матки, продадим на рынке, Анютке, младшенькой, дубленку справим. А то она жалуется, что у них в университете все девочки модно одеваются.

Она зевнула и пошла в проводницкую.

— Ты, Оль, чайку со мной попьешь?

— Нет, спасибо, — отказалась Ольга. — Лучше подремлю пока.

— И я подремлю, — решила Вера Васильевна.

Проснулась Ольга от того, что не было слышно привычного стука колес. Вагон не покачивался на ходу, а замер на месте. Она отодвинула занавеску и выглянула в окно. Поезд стоял в