Позади их двора был пустырь, немцы превратили его в склад горючего. Обнесли колючей проволокой и с Десятой линии поставили часового. Юноша не раз поглядывал на бочки и канистры и строил планы, как их незаметно поджечь.

Рассказы дяди Дуй — так окрестила Андрея Андреевича его младшая сестра — запали в душу Бориса. Он пригласил к себе дружков-сверстников Александра Заняло и Виктора Новгородского. Они забрались для совета в бомбоубежище, вырытое посреди двора.

— Видели на столбе советскую листовку? — спросил Борис.

— Я видел,— отозвался Александр.— А где мы такую возьмем?

— Я не про то, О чем там написано? Вредить немцам.

— Точно,— поддержал Виктор.— Мы тоже не хуже других.

— Верно,— снова заговорил Вербоноль-младший.— Машины стоят на улицах ночью. Я подбирался к ним. Бери что надо.

— Да ну? — воскликнул Заняло.

Договорились ночью выйти в город. Первая вылазка оказалась удачной. В конце Восьмой линии с машины стащили два чемодана и принесли в убежище. В них лежала форма оберштурмбанфюрера, какие-то бумаги и награды. Военный костюм пришелся по плечу Борису, рослому, не по годам сильному парню.

Следующая «охота» тоже принесла трофеи — в укрытие пришли с формой унтера. Все спрятали за хламом. После этого выходили на темные улицы в немецкой одежде. Впереди, как старший офицер, чинно вышагивал Борис, чуть сбоку — унтер Виктор, а посредине — цивильный Александр. Бродили по центру города, где стояли грузовые и легковые машины. Снова попадались чемоданы с бумагами, знаменами, крестами. Их накопилось немало, и Новгородский с горечью сказал:

— Эх, не знаем мы партизан. Вдруг документы важные.

Борис промолчал. Он подумал о дяде и решил показать бумаги ему. Днем залез в убежище, взял пачку документов, знамя и отправился на Калиновку. Вербоноль возился в огороде.

— Дядя Дуя, я к вам,— весело сказал Борис.

— Заходи, заходи.

— Я по делу,— прошептал племянник.— Пойдемте в сарай.

— Секретное? — тоже шепотом и улыбаясь спросил Вербоноль.

— Может быть, не знаю.

В сарае парнишка вытащил из-за пазухи шелковый кусок ткани с бахромой. Андрей Андреевич развернул и прочел название части.

— Откуда это у тебя?

— Да нашел,— неуверенно ответил Борис— И вот это.

Он протянул бумаги. Вербоноль впился в них глазами.

— Ценная находка,— наконец сказал он.— Очень ценная.

— У меня еще есть такие,— сорвалось у племянника.

— Вот как! Тоже нашел?

Борис стушевался, потупил взгляд.

— Ну ладно,— сказал дядя и похлопал его по плечу.— Один действуешь или с дружками?

— Да есть ребята...

— А мать знает?

— Нельзя ей... Я все понимаю,— сказал он и вскочил на ноги. Потом наклонился к уху Вербоноля и прерывисто зашептал: — А что нам смотреть на них, гадов? У нас тоже есть руки и ноги. Пусть знают и комсомольцев.

— Да ты сядь,— попросил дядя.— Молодцы вы, конечно. А ты случайно не знаешь, где можно достать бензин?

— Сколько угодно,— чуть не выкрикнул Борис — Прямо под носом у нас.

— Э, друг, так не пойдет. Если ты по всякому поводу будешь прыгать, как козел,— все провалишь.

— Так дело же какое!

— Оно должно быть обычным, как все дела.

Борис ушел от дяди в приподнятом настроении. Однако друзьям не сказал, кому понадобился бензин.

— Операция очень важная,— заявил он торжественно.

Парни дождались ночи. Из убежища видели, как ходит часовой. Засекли время и установили: солдат исчезает из поля зрения на семь-восемь минут. Первым полез к проволоке Борис, поставил деревянную распорку и вернулся. Потратил три минуты. Потом на склад проник юркий Заняло. Взял со штабеля канистру и, запыхавшийся, приполз в укрытие. В ту же секунду показался часовой. Александр кивнул на канистру и прошептал:

— Килограммов пятнадцать будет.

— Ладно, отдохни,— отозвался Борис и полез к проволоке.

Через шесть минут вернулся с бензином. Еще быстрее обернулся Новгородский. К глубокой ночи в убежище лежало пятнадцать канистр. Борис настаивал взять еще.

— Могут заметить. Лучше немного, но регулярно,— сказал Виктор.

Утром на полуторке приехал Вербоноль, он знал, где находится бензин.

— Ты, Иван, потихоньку перетаскивай канистры,— сказал Андрей Андреевич шоферу.— А я пойду заговорю мать Бориса. Ему моргну, чтобы вышел помогать.

Бензин повезли в Марьинский район. Машину вел Покусай. В полувоенной немецкой форме, с документами строительной организации «Тодт», он был спокоен. За спиной на крючке покачивался автомат. Вербо-ноль сидел рядом в форме офицера. В документах было записано, что они направляются в район строительства дороги. Андрей Андреевич смотрел вперед и думал о племяннике. В группу влился еще один человек, молодой, горячий. За ним нужен глаз да глаз. «О нем нужно сказать Саше... Интересно, как у него дела?»

Вспомнил Шведова и Покусай. Недавно он свел его с бывшим узником концлагеря на Стандарте Макаровым, который жил на Пятой линии в одном доме с Поповыми — Александрой Федоровной и ее четырнадцати-летним сыном Виктором. Мать с беспокойством говорила соседу о мальчишке. Боялась, что его могут схватить немцы, и просила переправить к партизанам.

Александр Антонович нагрянул к Макарову с Марией и Смоленко. Виктор Попов стоял в дверях своей квартиры и с любопытством рассматривал гостей. Макаров провел их в свою комнату, возвратился к мальчишке и попросил:

— Скажи матери, чтобы зашла ко мне. Александра Федоровна пришла к соседу вместе с сыном. Шведов сидел за столом и читал вслух газету.

— Нет, вы только послушайте,— сказал он и поднял серые глаза.

Макаров прервал его и познакомил с Поповыми.

— Очень рад,— ответил Александр Антонович, чуть приподнимая в улыбке правый уголок рта.— Да, так о чем я? — Опустился на стул и пробежал глазами газетную страницу.— Ага,