– Хорошо. Мы должны забыть все, что между нами было. И продолжать жить, как жили, каждый своей жизнью.

– Ничего умнее не придумал?

– Это единственный вариант. Мы не можем быть парой. Ну, не созданы друг для друга… Понимаешь?

– Ага. – Женщина кивнула. А потом вдруг скинула с себя платок. Схватилась за верхнюю часть сарафана, потянула и в припадке попыталась обнажить грудь. – А вот это, вот это чье? Для кого это создано? Для него? Для Хряка? Или для Копра? Или для всех их вместе?!

Ратманов с трудом остановил Риту. Крепко сжал, чтобы она не могла пошевелиться. И еще некоторое время держал в таком положении, пока она не успокоилась.

– Я понимаю, я все понимаю. Но ты не можешь просто так уйти из банды со мной…

– Почему?!

– Потому что… Потому что ты меня совсем не знаешь.

– Так узнаю!

– Это просто короткое помешательство, понимаешь? Как… лунное затмение. Сейчас ты испытываешь ко мне что-то, а, не знаю, через неделю, через две или три, уже забудешь, как меня и зовут. Так стоит ли подвергать себя опасности…

Он почувствовал, как Рита совершенно обмякла в его руках. И еще какое-то время не мог найти в себе силы ее выпустить. Но потом сделал над собой сверхусилие. Помог ей снова одеться. И, взяв полные ведра, повел обратно к дому.

По дороге, все еще скрытой от посторонних ивняком, бандит наконец вновь обрел способность адекватно соображать.

– А что с Лодыгой?

– Ничего с Лодыгой, что с ним будет? – хмуро ответила Рита.

– Ну да, ничего… – задумчиво сказал он.

Метрах в ста от дома они попрощались. Георгий снова взвалил коромысло с ведрами на хрупкие плечи женщины. Посмотрел ей в глаза, помялся и… получил от Риты звонкую пощечину. Не так она представляла этот эпизод в своих девичьих фантазиях. Не таким там выглядел ее мужчина.

Ратманов сглотнул. Не нашелся что сказать. Так и стоял молча, пока Рита, смахивая слезы, брела обратно к дому.

Дверь открыл Лодыга. Подозрительно осмотрелся кругом.

– Заждались тебя.

– Тебя не спросили, – отрезала Рита.

На ее лице еще окончательно не высохли слезы. Но характер Лодыги, во всяком случае в трезвом состоянии, не позволял задавать лишних вопросов.

– Да я-то что… Это все Копер… – только и проговорил он, прикрывая дверь и сдвигая засов.

Георгий сжал кулаки.

Жора-Гимназист и Лодыга вновь встретились в «Парикмахерской». Во всяком случае, сие явствовало из вывески на фасаде неказистого здания в Ямской слободке напротив ипподрома. Это был шланбой – подпольный притон с безакцизной продажей водки. Близость скачек, где царил криминал, делала место небезопасным. Ну а Лодыга, как известный знаток злачных мест, по-хозяйски подливал себе и неожиданному собеседнику.

– Как ты меня нашел… ну это… передал записку? – Язык уже не очень слушался Лодыгу, но это была далеко не окончательная степень его опьянения.

– Малец один помог.

– В окно, штоле, забрался?

– В окно, что ли… Ты меня понял, Лодыга?

– …Что мне тут грозит опасность?

– Именно. Хряк и вся банда уже считают тебя предателем, работающим на сыскную полицию. А расправа над предателем – лишь дело времени.

– И что ты мне предлагаешь?

– Бежать. Ты же неглупый, все понимаешь. В Москве тебе делать нечего.

– А куда мне бежать?

– Не знаю куда. Ты сам откуда родом?

– Из Москвы.

– Вот те на… Ну, поезжай в Петроград. Или тут по окрестностям. Мытищи, Балашиха, не знаю, Орехово… Зуево. Ляг на дно. Затаись там хотя б ненадолго.

– В Петроград? Это где? – Лодыга с интересом посмотрел на Ратманова.

– Тьфу ты. В смысле, в Петербург, у нас на родине его за глаза Петроградом называют… – оправдался человек из XXI века.

– Не, брат, я из Москвы ни ногой. Как говорят, где родился, там и окочурился. – Захмелевший Лодыга вдруг заржал, не к месту и не ко времени, да так, что на него обернулась добрая половина посетителей кабака.

– Тише ты… – Георгий перешел на громкий шепот. – Обычно говорят: где родился, там и пригодился. Но это не твой случай. Тебя уже со всех счетов списали и не далее как в течение нескольких дней порешат.

– Почем так уверен? Может, не порешат? Я с ними уже дольше, чем без них. Неужто своего замочат за просто так, при каком-то подозрении?

Лодыга наливал себе еще. А терпение Ратмана постепенно улетучивалось.

– Ты чего не пьешь? Вкусно же! – уговаривал Лодыга.

– Дурак… Убьют тебя!

– Все мы умрем. – Пьяницу эта мысль как будто даже веселила.

– Хорошо, есть еще одна причина…

Георгий взвешивал: сказать – не сказать. И больше причин было не говорить. Все равно эта пьяная морда была не способна адекватно воспринять услышанное, зато вполне способна потом подставить Ратманова. Однако голос совести или жалости все же перевесил. Честный опер Юра Бурлак внутри бандита из прошлого на этот раз оказался сильнее.

– Казак тоже имеет на тебя виды…

– Ух ты! Я давно хотел в вашу хевру, на повышение!

– Дурак… Убить он тебя хочет.

– Убииить?! – Лодыга так заорал, что Ратманову пришлось заткнуть ему пасть рукой. И некоторое время держать в таком положении, пока не успокоится.

– Еще раз заорешь, я тебя сам выведу во двор и пристрелю там. Понял? Честное пионерское…

– Честное какое?

– Не важно. Замолкни. И слушай. Я проиграл Казаку в шахматы. И в качестве цены он поручил мне убить кого-то из вашей банды…

– Похоже на него.

– Я предложил вызвать на новый честный поединок Хряка, ну или хотя бы Копра. Но он сказал, что толку от меня и честных поединков будет немного. Чтобы доказать, что я не осведомитель полиции, я должен укокошить кого-то из вас, пойти на мокрое дело. Понял?

– Интересно.

– Чего тебе интересно, идиот? Тогда Казак велел прикончить Лодыгу.

– Лодыгу?

– Не тупи. Лодыгу. Я пытался отбрехаться… Но потом подумал, может, оно и к лучшему?

– К лучшему?

Вот идиот! Как мог умный Двуреченский завербовать такого лоха?

– Лучше молчи, ей-богу, до греха доведешь… Тогда я решил, что мы с тобой можем поступить так. У тебя же есть здесь знакомые? Надежный человек, что свидетелем может быть?

– Ну, есть.

– Короче, мы выходим с тобой во двор. Я делаю с тобой то, что обещал Казаку. Но не по-настоящему. Хотя и максимально реалистично. Ну, в смысле, как взаправду. Свидетель подтверждает, что Лодыги с нами больше нет. Я возвращаюсь и говорю Скурихину, что выполнил его приказ.

– Скурихин – это кто?

– Заткнись… А ты едешь в Петроград и начинаешь там новую жизнь.

– В Петербург.

– Ты меня понял.

– И в Москву я больше не вернусь?

– Почему? Может, и вернешься…

– Когда?

– Когда… я отсюда уеду…

– А это когда?

– Ты притомил вопросами. Допивай и пошли во двор. У меня уже руки чешутся!

Свидетелем ложной расправы был выбран мещанин Кобылятников по кличке Сивый. Старый знакомец Лодыги. И максимально тихое и аутичное создание. Ратманов уже пожалел, что выбрали именно его. Поверят такому на слово? Но Георгий не любил признавать собственных ошибок. Кто есть, тот есть.

В уборной Лодыга с Ратманом кое-как ввели Сивого в курс дела.