Шрифт:
Закладка:
— Твой проект накроется, — напомнил он Ассархаддону. Удерживать ясность мышления не удавалось — источник боли был слишком близко к мозгу, она шла волнами, заглушая все другие сигналы.
— Ничего, не последний, — спокойно отозвался куратор, поворачивая голову Гедимина в другую сторону, уцелевшим глазом к себе. — Я довольно терпелив, но сейчас моё терпение на исходе. Скорее всего, я выведу вас из проекта. Всё равно без глаз вы бесполезны. Итак, какой ключ у вас?
Он приподнял веко сармата — в этот раз одним грубым движением, едва не разорвав его. Гедимин увидел раскалённое докрасна жало выжигателя. «Выведет из проекта,» — он пытался подавить захлёстывающий страх, но тело уже не подчинялось мозгу — все мысли заглушал отчаянный сигнал боли и ужаса. «Он говорит правду. Просто выкинет меня в биоотходы. Как показывали в том фильме. Hasu!»
— Ты псих, — прохрипел он — чужая ладонь, прижатая к щеке, мешала говорить. Лица Ассархаддона он уже не видел — всё заслонял раскалённый докрасна металл. Он уже был близко, и глаз слезился, а веки жгло.
— Мне говорили, — спокойно ответил куратор. — Да, жаль, что придётся это сделать…
Дротик двинулся вперёд. Гедимин рванулся назад — насколько позволили фиксаторы.
— Ирренций, — выдохнул он. — Верни меня в проект! Я ещё могу работать…
— Вы уже бесполезны, — с сожалением сказал Ассархаддон. Красный свет стал нестерпимо ярким, а потом погас, и Гедимин услышал шипение остывающего металла.
— Пока вы нужны, никто не будет вас увечить. Серьёзные раны помешают работе, — голос Ассархаддона остался ровным, и говорил он спокойно, как будто они с Гедимином общались в столовой за контейнером жжёнки. — Если дошло до этого — помните, что вас уже списали. Предательство не поможет вам выжить. Просто умрёте с позором. Так, как сейчас. Прощайте.
Холодное сопло прижалось к виску сармата, и он услышал короткий сухой треск. Зеленоватое свечение омикрон-лучей сверкнуло перед внутренним взором в последний раз — и погасло.
01 декабря 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»
— Тройная доза? Он тут не мутирует от такой накачки?
Голос, прозвучавший над головой Гедимина, был ему знаком, — говорил сармат-медик, к которому он попадал уже бессчётное количество раз. Ремонтник по-прежнему ничего не видел, но слух уже вернулся — а за ним и осязание. Теперь он чувствовал тёплую слизь на голой коже, прохладные браслеты-дозаторы на обеих руках, фиксаторы от локтя до плеча, шесть датчиков на голове и тугую повязку на глазах. Веки двигались, и как будто под ними что-то было — не только пустые глазницы. Сармат радостно ухмыльнулся. «Инсценировка,» — подумал он. «Проект будет. Реактор тоже. А Ассархаддон — полный псих.»
— Мутирует или нет — через три дня он должен видеть, — отозвался второй невидимка; этот голос Гедимину знаком не был. — А пока — собираем данные. Повторное сканирование?
— Подожди, он приходит в себя, — кто-то из сарматов сдвинул крышку автоклава, впуская свежий воздух с запахом дезинфектантов. — Эй, физик, ты слышишь меня?
— Да, — ответил Гедимин и попытался поднять руку, чтобы потрогать повязку, но все конечности, как выяснилось, были жёстко зафиксированы.
— Не дёргайся! Сейчас уберу фиксаторы, — сказал медик. — Повязку снимем через три дня. Будешь теребить её — придётся всё делать заново. А меня расстреляют.
К вискам сармата прикоснулись холодные щупы. Он почувствовал слабые уколы — что-то вошло под кожу и впилось в кости черепа.
— Что это? — спросил Гедимин. — Сканер? Зачем меня сканировать?
— Личное распоряжение Ассархаддона, — отозвался медик. — Не бойся, мозги тебе не выжгут. Ты у нас интересный объект исследований, причём уникальный.
— Какие исследования? — насторожился Гедимин. Сканеры он не любил — ещё с того дня, как один из них стёр ему память. «Или всё-таки меня списали? Перевели в подопытные…» — он ещё раз пожалел о потере зрения — вслепую нечего было и думать как отбиться, так и сбежать…
— Сигма-излучение, — ответил медик, и сармат вздрогнул. Мигать мешала повязка, но веки всё равно дёрнулись. «Сигма⁈ Вот все работают, все, кроме меня…» — ему было очень досадно.
— Утверждают, что высокие дозы сигмы влияют на мозг, — продолжал сармат-медик. — И одно из побочных действий — блокада любых попыток сканирования. Якобы облучённый мозг «закрывается», вырабатывает нечувствительность. Предыдущие десять тестов на спящем мозге это подтверждают. Теперь сделаем прогон в режиме бодрствования. Впрочем, ты можешь спать. Сейчас мы только собираем материал. Ассархаддону очень интересно, так что не бойся — в утилизатор тебя не отправят.
…Исследования продолжались долго — сканирование в разных режимах, проверка датчиков, их замена, какие-то инъекции и взятие анализов… Через пятнадцать минут Гедимин перестал на них отвлекаться и лежал в полудрёме. Может, причиной были инъекции, — он не чувствовал ничего, кроме редких уколов и — время от времени — неприятного давления в висках и под глазницами. «Сканер, что ли, сломался…» — лениво подумал он, пытаясь повернуться набок — лежать на спине надоело. Медики о чём-то перешёптывались над ним, но объяснять ничего не хотели и на вопросы не отвечали, так что Гедимин вскоре забыл о них и окончательно задремал.
Его разбудило прикосновение чужой тёплой руки. На ней не было никаких перчаток — даже тонких, от комбинезона. Кто-то осторожно погладил его по шее, провёл пальцем вдоль ключиц и перебрался на грудь, то ли поглаживая, то ли ощупывая каждую мышцу. От его прикосновений по телу разливалось тепло — скорее приятное, чем тревожащее. Несколько минут Гедимин лежал, ни о чём не думая, — как будто грелся на солнце на камнях у восточного берега Атабаски в середине лета, млея от тепла, и даже о реакторах вспоминать было лень.
Минут через пять он
