— Вы не пробовали обратиться за помощью к вашему куратору от фонда?

Опустив голову, студентка Пестова совершенно некультурно зашмыгала носом.

— Он меня строго отчитал, и поставил на вид, что мое дело прилежно учиться, а не принимать участие в противоправительственных выступлениях. И что если из полиции в институт придет отношение на мое имя, он немедля направит документы на отчисление, и…

Не выдержав, Лидия все же сорвалась в тихий плач, не мешая однокурсницам обмениваться взглядами. Первой не выдержала староста, еще с первого года обучения проявившая себя изрядной общественницей-активисткой, умеренной суфражисткой[1]и ярой поборницей справедливости — мадемуазель Юлия Данукалова. Недовольным тоном она поведала соученицам:

— Я тоже имела с неприятный разговор с господином куратором. Этот… Ограниченный человек отказался принять письмо на имя госпожи Ульяны Вожиной!

Троица девиц, сидевшая напротив правдоискательницы, неподдельно удивилась: и пока две молчаливые девицы с непонятным недовольством взирали на Юлию, их негласная предводительница осторожно осведомилась:

— Эм… А причем здесь она?

— Ну как же? Брат Лидочки учится в Политехническом институте по именной стипендии Вожинского благотворительного фонда. А бесчувственные чурбаны из правления фонда не желают спасать Петю из застенков полиции! Я уверена, что стоит только госпоже Вожиной узнать все обстоятельства дела… Она сама сирота, так что непременно примет участие в судьбе Лиды и ее брата!.. Ей это вовсе ничего не будет стоить — да и к тому же, ее опекун вообще сам князь Агренев!

Оглянувшись на «свитских» девиц, сероглазка в явном замешательстве потерла кончиками пальцев виски, и тихо вздохнула:

— У меня такое чувство, что я попала в какой-то авантюрный бульварный роман…

— Яночка!

— Нет, я не отказываюсь помочь. Просто, Юлия, не вполне понимаю — чем именно я могу быть полезна?..

— Раз твой дядя служит в Министерстве Финансов, то ему не составит труда узнать нужный адрес попечительницы! Так же, я очень рассчитываю… То есть мы очень надеемся, что вы поддержите наше прошение к госпоже Вожиной. Вы с подругами обучаетесь на свой счет, а значит — и кураторы не имеют над вами никакой власти. Не так ли?..

Поглядев на старосту долгим взглядом, Волчкова согласилась:

— Да, кураторы от благотворительного фонда Вожиных не имеют до нас никакого касательства. А вот инспектор «Белого креста[2]» — очень даже имеет!

Юное лицо мадемуазель Данукаловой налилось отчетливой досадой:

— Так вы, значит, от Общества⁈

Досада постепенно сменилась на грусть, и еще недавно энергичная и звонкоголосая девица по примеру своей подопечной уткнулась носиком в кружку с чаем.

— Ну, прости, если разочаровала. Вообще, насколько я помню выступление ректора на первом курсе: в Женском институте треть мест занимают пансионерки Вожинского благотворительного фонда, еще треть девушек поступила по военному попечительству от «Белого креста», и примерно пятнадцать-двадцать процентов — именные стипендиатки Его сиятельства князя Агренева…

Юлия вздохнула:

— Да, я помню. Просто, вы в «Чайной Розе» каждый день бываете, духи дорогие, разные модные вещицы — вот я и подумала…

На Лидочку было откровенно жалко смотреть, и рыжеволосая красавица, поколебавшись, досадливо пробормотала:

— Тц! Наверняка я об этом сильно пожалею.

Еще раз вздохнув, Яна покинула стол и направилась к большой серой коробке таксофона[3]«Русской всеобщей телефонной компании», установленного поблизости от кулинарной стойки. Надо заметить, эти весьма полезные и удобные устройства вот уже год как повсеместно распространялись (если не сказать — энергично насаждались) по крупным городам империи, вызывая всемерное одобрение жителей этих самых городов — и зубовный скрежет у конкурентов телефонной компании, прохлопавших столь перспективную идею. Юлия и Лидия внимательно смотрели, как их сокурсница опустила блеснувший тусклым серебром гривенник в узкую прорезь монетоприемника, сняла с вилообразного рычага держателя тяжелую бакелитовую трубку и начала набирать номер.

— А кому она телефонирует?

Закономерный интерес Данукаловой остался неудовлетворенным, ибо «свитские» девицы весьма талантливо притворились глухими. Более того, когда через пару минут Яна поманила к себе Лидочку Пестову, вредные азиатки не дали старосте последовать за подопечной, непринужденно заблокировав за столом.

— … вызов на допрос, так еще и домовладелец начал делать непристойные предложения… Сейчас узнаю.

Прижав пальчиками нижний микрофон, рыжеволоска поинтересовалась фамилией следователя, желавшего пообщаться с мадемуазель Пестовой — и личностью любвеобильного хозяина меблированных комнат.

— Ой, а я повестку дома оставила…

Серые глаза соученицы сделались столь выразительными, что Лидочка тут же быстрым шепотом озвучила адрес следственной части, где служители Фемиды желали пообщаться с ней под протокол — ну и заодно выдала все, что только знала про противного и бесчестного домовладельца. Передав малую часть столь важных сведений в телефонную трубку, рыжеволосая студентка надолго замолчала, слушая далекого абонента. Внезапно нахмурилась, непроизвольно выбив ухоженными ноготками звучную дробь по стальному корпусу таксофона:

— Просто сокурсница. Нет, конечно — мы даже не знакомы!Ну что ты выдумываешь…

Покосившись на Пестову, не без успеха изображавшую, что ей ну вот совсем-совсем не интересен разговор, Яна сменила тему:

— К какому часу тебя ждать?

Выслушав ответ, и тепло попрощавшись с дядюшкой, племянница брякнула трубкой о рычаг подвески и с чего-то ожгла Лидию таким взглядом, что бедная девушка на пару мгновений как-то даже потерялась. Тем временем, обуреваемая весьма противоречивыми чувствами мадемуазель Волчкова направилась в отдел кулинарии и что-то заказала, причем этого «чего-то» было столько, что женщина за прилавком даже воспользовалась блокнотом для записей.

— Уф!

Вернувшись наконец-то, за стол, с которого за время ее отсутствия исчезли чашки с чайником и опустевшее блюдо с профитролями, слегка успокоившаяся переговорщица лаконично отчиталась:

— Дядя поможет.

После чего, обращаясь исключительно к Юлии (ибо на ее подопечную надежды было мало), поинтересовалась:

— Было бы полезным увидеть повестку с фамилией следователя, и договор аренды с домовладельцем. Надеюсь, последний существует?

Слегка заалев щечками от требовательных взглядов сразу со всех сторон, Лидочка честно призналась:

— Наверное, да… Только этим брат занимался. Но я поищу, и если он