Великую Отечественную был заместителем командующего ряда фронтов, командармом 5-й ударной. Да и наше танковое дело он знал не понаслышке – до войны служил и в механизированных соединениях, – так что к нашим запросам относился с пониманием, во всем охотно помогал.

Мы трудились не покладая рук, решали одновременно несколько параллельных задач. Прежде всего, выведенные из боев войска нужно было переформировать и доукомплектовать, но при том нельзя было забывать, что люди пережили колоссальнейшее напряжение величайшей битвы, им необходимо дать как следует отдохнуть перед грядущими боями. Отдохнуть – да, но не расслабиться ни в коем случае. Все понимали – летом 1943-го ожидаются новые сражения, нечто грандиозное, войска необходимо к тому готовить. Значит, время передышки должно стать и временем интенсивной боевой подготовки. Мы должны были не только вывести части и соединения в отведенные для них районы, а потом указать маршруты дальнейшего следования, но и наладить на местах учебный процесс.

Самая первая поездка была недолгой – всего две недели. Объехав корпуса, мы учли все то, что необходимо для них сделать и добавить, а потом поехали на доклад в Москву. Тут уже пришлось вести работу не только в нашем Главном управлении, но и в ГАУ, которым в течение всей войны руководил генерал Н.Д. Яковлев (в 1944 году стал маршалом артиллерии). Управление это ведало всеми артиллерийскими припасами, всем вооружением. Затем мы отправились в танковые военные лагеря, куда корпуса были выведены.

Каждому понятно, что задачи перед нами стояли нелегкие, даже чисто в психологическом плане. Сказывалось тут настроение бойцов: мол, такую силищу перемололи – танки жгли, самолеты на аэродромах гусеницами давили, батареи в лоб брали, пехоты истребили видимо-невидимо – так что все нам теперь по плечу. Сказывалась и огромная, воистину нечеловеческая усталость.

В те самые дни я познакомился с командиром 91-й танковой бригады – полковником И.И. Якубовским. Внешне – этакая глыбища, высокий, могучий человек. Говорил басом, грубовато. Даже как-то боязно было подойти к такому. Но разговоришься, в деле увидишь – очень обаятельный человек, интересный и умный собеседник, к тому же – внимательный командир, любящий своих людей, верящий в их силы. Бригада его по выходе из Сталинградского Гумрака – есть там такой район, – находилась в тульских лагерях на отдыхе и доукомплектовании. Так получилось, что именно этот географический факт определил дальнейшую судьбу Ивана Игнатьевича. А я оказался его «крестным».

В тех же лагерях происходило доукомплектование и формирование 3-й гвардейской танковой армии, которую принял П.С. Рыбалко. Основу его объединения составляли 12-й и 15-й корпуса. Как я уже говорил, армии поначалу так и состояли из двух корпусов. Конечно, корпус – сильная боевая единица, способная самостоятельно решать многие задачи. Однако, когда оба соединения одновременно ввязывались в бой, а обстановка, как это часто бывало, резко изменялась, то где было взять резерв командарму? Разве что, ослабляя один корпус, усиливать другой. Нужен был надежный танковый резерв. С вопросом, где такой резерв просить, Павел Семенович обратился ко мне в один из своих приездов в наш главк.

– Вы скоро будете на приеме у Верховного, – сказал я, – вот и обратитесь к нему непосредственно. А уж качество пополнения мы вам гарантируем.

Действительно, просьба генерала была удовлетворена Сталиным. В штат армии включили отдельную танковую бригаду. Причем Федоренко так расщедрился, что предложил Павлу Семеновичу самому ее выбрать – из тех бригад, что находились под боком, в тульских лагерях.

На следующий день мы с Рыбалко отправились в поездку по огромной территории лагерей. Подробно описывать наш маршрут не буду, скажу лишь, что ни одна из предложенных бригад командарму «не показалась». В вопросах службы он был очень разборчивым, требовательным. Больше того – придирчивым. А тут, выйдя на отдых, танкисты несколько расслабились, подраспустились. Конечно, в этом была и моя личная вина как политработника. Что делать – хотелось дать людям прийти в себя… Но генерал не брал этого во внимание – он был человеком строгих правил.

Поездку наметили продолжить на другой день. Начать ее решил я с визита к Якубовскому. Хотя и знал, что в его бригаде должно быть побольше порядка, чем у других, все же позвонил ему и дал соответствующие рекомендации. Потом созвонился с командирами других бригад, которые мы должны были посетить позже. В общем, действовал по-честному.

Рано утром мы были в хозяйстве Ивана Игнатьевича. Несмотря на неурочный час, всюду здесь царил изумительный порядок. Все – при деле. В подразделениях проводились теоретические и практические занятия. Техника в полевом парке находилась в образцовом состоянии. Служба внутреннего наряда оказалась на высоте. Сам комбриг, несмотря на свою массивную фигуру, выглядел олицетворением подтянутости и аккуратности, чем совершенно очаровал генерала. К тому же встретили его очень гостеприимно, и этот последний штрих до конца определил выбор Павла Семеновича.

– Думаю, дальше нам нет смысла ехать, – сказал он мне. – Раз уж разрешили выбирать – беру 91-ю…

Насколько я знаю, П.С. Рыбалко не имел повода раскаяться в своем выборе, а И.И. Якубовский ни разу не пожалел о своей доле. Довольно скоро грудь его украсили две «Золотые Звезды» Героя Советского Союза, многие ордена, он стал генерал-майором танковых войск… Дальнейшая судьба Маршала Советского Союза Якубовского хорошо известна. Пройдя ряд высоких и ответственных должностей, он стал первым заместителем министра обороны СССР. Безмерно жаль, что срок его жизни был, в общем-то, недолог – всего шестьдесят четыре года.

В конце концов, моя командировка закончилась печально. Наша легковая машина не смогла уйти от немецкого самолета, вылетевшего на «свободную охоту». То ли она, получив повреждение, потеряла управление, то ли перевернула ее взрывная волна, но факт тот, что пострадал я довольно основательно и, добравшись до Тулы, был направлен в госпиталь. У меня оказалась трещина в позвонке, так что довольно долго пришлось лежать, причем сначала – вообще на доске… Во всяком случае, первый московский салют я смотрел из окна госпиталя для выздоравливающих – в местечке Архангельское, что близ Москвы, – бросив костыли.

Глава 8. В действующей армии

Генерал-лейтенанта танковых войск Алексея Федоровича Попова я знал еще как начальника АБТ-центра в Челябинске. Это был боевой генерал – волевой, смелый, мужественный, – который, однако, надо отметить такую его особенность, страшно боялся различного начальства. Не то чтобы в его работе наблюдалось много упущений, но вот была у него такая черта характера…

В конце апреля 1944 года Попов, тогда уже командир 8-го гвардейского танкового корпуса, был вызван в Москву, к маршалу бронетанковых войск Федоренко. В столицу