Часов в пять утра он все же не выдержал и побрел спать к Лизавете. Я лежала у себя в комнатке, обдумывала сложившуюся ситуацию, и мой истерзанный дневными заботами мозг вдруг озаботился: что стало с бессменной ведущей программы «Аншлаг» Региной Дубовицкой? Я насторожилась, но погуглила. Тут же подсознание зачем-то выкопало из своих недр и услужливо подсунуло мне фамилию Коклюшкин. И тут уже я по-настоящему забеспокоилась и на всякий случай потрогала лоб. Следом в голове заиграла песня Вадима Казаченко «Золотая ты моя, золотая», под нее я и забылась тревожным сном…

Забрезжил рассвет, а мне снился Петросян в рогатой шапке с колокольчиками, играющий с Коклюшкиным в очко. И слезы умиления тихо стекали по моему лицу в область второго подбородка. Точнее, в ту область, где был бы двойной подбородок, будь он у меня. Ну, вы поняли. Хотя, если я останусь в Петушках еще хоть на пару дней, второй подбородок у меня точно появится при таком-то питании.

Глава 17

За окном слышалось какое-то непонятное жужжание, становившееся все более отчетливым, и я решила, что это мухи беснуются, почуяв тепло. Я потянулась, выглядывая в окно, и от изумления так и осталась стоять с открытым ртом. Неожиданно в этот майский день уже с утра на улице градусник показывал 17, а то и 18 градусов по Цельсию. Но не это меня удивило.

За нашим забором собралась толпа односельчан, усердно внимавшая Тамаре. Та что-то вещала, бурно жестикулируя, а бабки крестились и охали. Я заспешила на улицу, решив, что что-то случилось. При виде меня толпа пришла в оживление.

Никогда в моей жизни мне не приходилось переживать такую популярность: меня буквально засыпали вопросами о трупе, отвечать на которые я совсем не желала. Оттого скрылась в доме, несмотря на протесты общественности.

Позавтракав, я снова высунула нос на улицу: кто-то стучал в окошко. Возле окошка маячила Мальвина с Тамарой.

— Слышь, Дарка, чего Мальвина-то говорит. Как будто Славик твой вчера Кукушкину угрожал, кидался на него. А Костик про картошку вспомнил. Подозрительно, как считаешь? Ты, конечно, извини, но парень он с придурью, это за версту видать. Давеча рассказала ему про петушка моего, что сгинул, а он мне в ответ: «Хотите занимательный факт про петухов? Если им башку отрубить, они еще какое-то время будут бегать». Ну и как это понимать? Маньяк какой-то, прости господи.

Я мысленно пожелала Мальвине счастья и здоровья, а Костику — добрых друзей и улыбок. Папа № 3 был бы счастлив.

— А мне загадку загадал, — встряла «глухая» Мальвина. Как видно, мое пребывание в деревне сказывалось на ней благотворно. Последнее время она стала не только хорошо видеть, но и относительно неплохо слышать. — Иду я, значит, к Лизавете, никого не трогаю. А он из-за угла высунулся и говорит так хиииитренько… Угадай мол, бабка, что за штука такая: невидимая, пощупать нельзя, а пахнет морковкой. Я ему, охальнику, дулю скрутила, а он лыбу давит. Говорит, это заячье дыхание, а вы, бабка, не о том думаете.

Мне стало обидно за Славика. Хотя ему, конечно, вовсе и не стоило болтать про отрубленные головы и чьи-то там морковки направо-налево. Не для всех его юмор подходящий. Я заверила, что Мальвине наверняка просто приснился дурной сон, потому как Славик с Кукушкиным вообще не был знаком. А шутит он так, потому как пытается наладить контакт с местным населением. Тамара, недоверчиво покивав, заявила, что пару минут назад мимо проезжал участковый.

— Велел тебе быть дома через полчаса. Он у нас ответственный, свое дело знает. Пусть все проверит, запишет. Все-таки человек помер…

Выбравшись на улицу, я попыталась проскользнуть к дому Лизаветы незамеченной, но не преуспела. Видимо, слава обо мне докатилась до самых отдаленных границ деревни. У нашего палисадника торчали любопытные. Поговорить со мной выстраивались очереди. Все детишки, от только начавших бегать дошколят до угрюмых прыщавых старшеклассников из соседних деревушек, завидев меня, шептались, показывали пальцами, а то и просто оглашали улицу криками: «Это она! Она! Деваха, которая трупака нашла!»

Пришлось дать страждущим короткое интервью и выбираться со двора огородами. Там меня уже ждал Артем, которому я позвонила перед выходом. Выглядел он крайне озабоченным.

— Ты знаешь, что Марфа с сыном куда-то уехали?

— Нет, откуда, — удивилась я. — В смысле уехали? В город?

— Вот уж не знаю. Домработница принесла мне с утра записку. Мол, хозяйка срочно уехала к родственникам, когда вернутся — неизвестно. Велела мне собираться и уезжать.

— А сама домработница?

— Похоже, она приезжала, только чтобы меня выдворить. Двери домика закрыла, большой дом тоже закрыт, я подъезжал глянуть. Странно это все, как считаешь? Хотя, с другой стороны, нам же проще. Думаю, сюда они вряд ли вернутся. Так что можно считать, что дело закрыто.

— Не скажи. Уехали — значит, им есть что скрывать! Чего бы им так спешить? Еще вчера никуда не собирались. Жаль, доказательств у нас никаких. Хотя меня же неоднократно пытались убить: тормоза, мост…

— Знаешь, я все думаю, что покушения на тебя выглядели как-то странно. Как будто не убить хотели, а просто пугали, чтобы уехала из Петушков. Все-таки это мог сделать и ваш Кукушкин, чтобы ты перестала интересоваться делами Марфы. А когда вы его прижали, пошел в отказ, чтобы полицию не вызвали.

— Возможно, — нахмурилась я.

— В любом случае не нравится мне все это, — покачал головой Артем. — Лучше поскорее отсюда уехать и забыть эту историю, как страшный сон.

Славик отзвонился сообщить, что ждет нас возле обрыва. По тропинке за огородами мы отправилась к реке, намереваясь осмотреть место предполагаемого преступления. Мысли мои были сосредоточены вокруг вчерашнего происшествия.

«Неужели это убийство? А вдруг и впрямь сорвался сам? Но Славик утверждает, что видел рядом второго человека…»

Вчера местные изрядно утоптали тот пятачок земли, где нашли Кукушкина, так что бродить там было бесполезно. Однако я взобралась на самую вершину, пытаясь оттуда рассмотреть дорогу на Звенячи. Конечно, я ее видела, но определить, сколько человек стоит вдали (если бы они там, к примеру, стояли), было невозможно.

Между тем это самое удобное место для злодеяния: если сдвинуться чуть вправо или влево, с дороги и вовсе ничего не рассмотришь — мешают густые зазеленевшие кусты. Так что верить словам Славика можно было с натяжкой. Артем согласился с моими доводами, присовокупив к этому ценное замечание: спуск с горы занимает буквально две минуты,