На самом деле, Артур Андреевич очень сильно беспокоился из-за перемен на границе и будущего своего предприятия в связи с последними событиями, но перед гостем свои страхи показывать не стал, а то вдруг тот решит, что нефтяная компания на грани разорения и откажется от дуэли? Нет, пусть пока считает, что проблем нет.

— Что ж, Его Императорскому Величеству виднее, — Георгий Иванович взял чашку кофе и, сделав небольшой глоток, поставил на столик. — Ваши месторождения, надеюсь, не пострадают.

— Что вы! Они в полной безопасности. Моя охрана ни разу не подводила, да и далеко они от границы. Бесы появляются, не отрицаю, но не в таком количестве, чтобы бить тревогу. У нас, как вы могли заметить, по всему городу на первых этажах стальные заслоны. Место здесь такое, ничего с этим не поделать, увы, — развёл руками Артур Андреевич. — Однако рад, что вы откликнулись, Георгий Иванович. Мы оказались в весьма затруднительном положении. К кому же ещё обратиться, как ни к родственникам?

— Мне пришлось отложить многие дела ради вашей дуэли. Надеюсь, оно того стоит.

— Четыре процента моей компании, Георгий Иванович. Как по мне, очень достойное вознаграждение.

— Было бы глупо это отрицать.

— Больше скажу, если вы во время поединка этот зарвавшийся юнец погибнет, вы получите пять процентов. Даю слово.

— Хм, Артур Андреевич, надеюсь вы меня не принимаете за наёмника, коему платят за головы врагов. Никогда таким не занимался и не хотелось бы начинать.

— Прошу прощения, если вам так показалось. Конечно же, это не так. Но Озёров воистину опасен. Угроза нависла над всей моей семьёй, а может быть, и губернией. Я помощи прошу, а не пытаюсь купить вас. Но поймите, хотелось бы решить проблему раз и навсегда.

— Понимаю. Так какой у парня ранг? Вы говорили, старший мастер третьей ступени?

— Совершенно верно. Такой ранг числится за ним по документам. Но при этом он убил в поединке моего брата, которые имел ранг «великий мастер первой ступени» и двух моих сыновей. Думается, вы с ним примерно на одном уровне.

— Странно получается. Почему же по документам он старший мастер?

— Официально Озёров владеет магией воздуха, а неофициально — магией испепеляющей тьмы, как та, что у высших тенебрисов наблюдается. Отсюда и разница.

— Неужели, у людей бывают такие способности? Удивительно. Не припоминаю подобных случаев.

— Да, случай, без сомнения, уникальный. Тьма живёт в душе этого юноши, делая из него настоящее чудовище! Каждое его появление влечёт смерти моих родственников. А мы против него просто бессильны! Это крайне опасный человек. Не представляете, сколько бед он принесёт, если его не остановить.

— Но если юноша столь опасен, почему бы вам не обратиться в особый отдел?

А вот на этот вопрос Артур Андреевич и сам не знал, как ответить гостю. Да много причин было, почему не стоило обращаться в особый отдел. Прежде всего Артур Андреевич ужасно не хотел, чтобы посторонние лица вторгались в его владения. К тому же некоторые местные порядки шли вразрез с внутренней политикой государя императора.

Разумеется, государевы люди и так регулярно приезжали. С ревизорами часто приходилось иметь дело, однако с ними обычно проблем не возникало. Деньги решали всё. И всех такое положение вещей устраивало даже, наверное, императора, ведь Артур Андреевич был верен государю и искренне полагал, что дело, которым занимаются Сафоновы, без сомнения идёт на пользу короне.

Но особый отдел полиции — это совсем другое. Если он за что-то возьмётся, то не остановится, пока не докопается до правды, и после головы Озёрова могут полететь головы родственников, а то и самого Артура Андреевича. Ну может, головы и не полетят, но проблемы однозначно будут.

— Георгий Иванович, я бы и рад, но ведь тут дело чести, сами понимаете, — произнёс Артур Андреевич, приложив руку к груди. — Озёров меня оскорбил, мою семью оскорбил. Никак нельзя такое снести. Ни о какой полиции здесь речи не может идти. Это личное.

— Что ж, тоже верно, — согласился гость и опять сделал глоток кофе. — По поводу смерти Озёрова не обещаю ничего. Если он остановит поединок и признает поражение, я не стану продолжать бой. Я не убийца.

— Не думаю, что Озёров остановит битву, — Артур Андреевич не сдержал злорадной улыбки. — В этом случае он лишится всего, что у него есть. Таковы условия.

— Так или иначе, я буду действовать в рамках правил дуэли.

— Иного я и не требую.

Разговор продолжался более часа, после чего Георгий Иванович удалился в гостевую часть особняка. А у Артура Андреевича сегодня была намечена ещё одна встреча.

День клонился к вечеру, Артур Андреевич вместе с Екатериной, одной из жён, которая отвечала за обустройство поместья, и старшим садовником находились в саду. Артур Андреевич собирался заняться перепланировкой западной части парка, где уже давно царило запустение. Подумывал над тем, чтобы устроить здесь конюшню по примеру многих уважаемых столичных князей.

В целом он был доволен тем, как всё придумал с дуэлью. Собственной жизнью рисковать не придётся, никто из близких родственников не пострадает при любом исходе поединка, да и вряд ли Озёров одолеет владеющего столь высокого ранга. А даже если и победит… и на этот случай был приготовлен план.

Прибежал камердинер, доложил, что приехал старший сын, Елисей, и Артур Андреевич поспешил в дом.

Елисей, облачённый в бордовый костюм-тройку с украшенными позолотой лацканами и парчовой жилеткой, стоял на застеклённой веранде, сунув руки в карманы и глядя на раскинувшийся перед домом сад с расходящимися во все стороны дорожками.

Сын занимал пост исполнительного директора компании «Обелиск» и вообще был гордостью семьи. Отслужил на границе, получил ранг старшего мастера второй ступени, обладал гибким умом и деловой хваткой. Вот только характер имел очень уж независимый, что часто выливалось в споры с отцом. Никому другому Артур Андреевич такое не позволил бы, но этот случай был особым.

— Здравствуй, отец. Всё думаешь, как сад перепланировать? — поинтересовался Елисей, когда Артур Андреевич зашёл на веранду.

— Думаю, конечно! Надо уже что-то решать. Ты и сам видел, что у нас западной части творится. Конюшня там как раз уместна будет.

— Ты знаешь, как по мне, это бессмысленное занятие.

— Это тебе сейчас так кажется. Вот будешь вращаться в