– Вы считаете, это разумно – выпить еще бренди?

Я решила, что сейчас не лучшее время для развития романтических отношений. Его глаза остекленели и не могли сфокусироваться, тело обмякло, как у тряпичной куклы. Может, мама все-таки права в том, что все мужчины-ирландцы – пьяницы? Нет, мне не хотелось в это верить. Только не Беккет. Сегодняшний день просто случайность. Это мистер Макгриви его соблазнил. А Беккет не умеет пить, у него некрепкая голова. Он к этому не привык.

Мистер Макгриви залпом проглотил свой бренди и мурлыкал какую-то мелодию, без всякого мотива. Беккет тоже поднес бокал ко рту и опрокинул внутрь содержимое.

– Давай же, Лючия, всего один поцелуй… Один маленький поцелуй!

Он встал и качнулся ко мне. Испугавшись, что сейчас он упадет на каменный пол и разобьет голову, я развела руки и позволила ему упасть на себя, радуясь, что обладаю силой танцовщицы и могу его удержать. У него было жилистое и мускулистое тело, но вялое и ватное. Его голова покоилась у меня на груди. Он оперся о меня, и я почувствовала, как в мой живот вдавливаются выпирающие кости его бедер. Как долго я ждала этой минуты! Но вместо радостного волнения я не ощущала вообще ничего. Я была озабочена лишь тем, чтобы не дать Беккету свалиться. Я как раз пыталась устроить его на стуле, что было чертовски трудно, когда вдруг раздался стук каблуков и голос мамы над моим ухом.

– Иисус милосердный! Это что ж тут такое творится? – Она удивленно огляделась. – Так, джентльмены. Время отправляться. – Она шлепнула мистера Макгриви по щеке, подхватила Беккета под мышки и потащила его от кафе к автобусу. – Вечно одно и то же, чертовы ирландцы. Пусть это станет для тебя уроком, Лючия. Почему мужчин так тянет к выпивке? А ирландцев – так больше всех.

Я видела лица людей, наблюдавших из автобуса, как мы с мамой, гримасничая, волокли Беккета по траве. Мистер Макгриви, спотыкаясь, брел за нами, пытался вытереть лоб платком и пел. Баббо и Джорджо показывали на них и хохотали, но я заметила в их глазах отвращение и гнев. Мисс Бич выглядела особенно кисло.

Мама усадила Беккета рядом с собой. Он уткнулся в оконное стекло и забубнил что-то об уроке танцев, который я ему обещала. То и дело его голос повышался, и я слышала слово «чарльстон» и свое имя. Мама тесно сплела руки на груди и только сверлила пространство перед собой яростным взглядом. Через двадцать минут езды Беккет прекратил бормотать, открыл глаза и завопил водителю, чтобы тот остановился.

– Теперь-то что не так, боже ты мой? – спросила мама.

– Зов природы, миссис Джойс. Эй! Остановитесь!

Мама встала, покачиваясь, прошла по проходу к водителю и сказала ему несколько слов. Он кивнул и минутой позже свернул в маленькую деревеньку и остановился. Беккет сделал попытку подняться, но снова рухнул на сиденье.

Мама с отчаянием покачала головой и подняла его вверх, ухватив за запястья. Каким-то чудом она провела его по проходу и без церемоний выпихнула из автобуса:

– Счастливого пути!

Она произнесла это так громко, что некоторые из «льстецов» подтолкнули друг друга локтями и ухмыльнулись.

Когда она возвращалась на свое место, водитель завел мотор и выехал на дорогу. Я подумала, что он ищет, где бы ему развернуться, но он все ехал и ехал вперед, и я поняла, что мы возвращаемся в Париж. Автобус набрал скорость.

– Стойте! – закричала я. – Мы забыли мистера Беккета. Нужно вернуться и подобрать его.

Хотя пьяный Беккет и разочаровал меня, я видела достаточно пьяных людей и понимала, что это временно. И, кроме того, это был мой Беккет, моя судьба, и он станет прежним, как только из него выйдет алкоголь.

– Ох, Лючия, да тише ты. Он позорит себя своим поведением, и лучше ему делать это, когда никто его не видит. И во всяком случае, никто не желает, чтобы он тут сидел. Клянусь всем на свете, я думала, что его вот-вот вырвет на мое новое платье. – Мама старательно разгладила складки.

– Но… но… он же не знает, где находится. У него, вероятно, нет денег. Мы не можем взять и просто так его оставить! Что, если с ним что-нибудь случится!

– Ох, прекрати ныть, девочка. – Мама поудобнее устроилась на сиденье. Потом понизила голос и добавила: – Что за стыд! Так волноваться за него, когда он всего-то выпил лишку!

Я открыла рот, да так и замерла. Все упреки в отсутствии милосердия застряли у меня в горле. Из него не вылетело ни звука. Я слышала, как друзья баббо смеялись и отпускали шутки насчет Беккета. Сильвия Бич уверяла отца, как ему повезло заполучить такую супругу, как мама. «Льстецы» делали ставки – как скоро Беккет доберется до Парижа. Водитель автобуса что-то насвистывал. Но все это не имело значения. Слова мамы стояли у меня в ушах. Что-то в них заставляло меня чувствовать себя грязной и убогой. Внутри у меня все переворачивалось, в животе было горячо, и его будто кололи ножами. Неужели я сделала что-то не так?

– Не беспокойся ты о нем. – Теперь голос мамы был ласковым и успокаивающим. – Он будет на месте завтра, вот увидишь. Но тебе стоит перестать по нему вздыхать, вот что я хотела до тебя донести. – Она сжала мою руку.

Я взглянула на нее, пораженная этим незнакомым мне проявлением нежности. А потом она сказала нечто, чего мне никогда не доводилось слышать от нее раньше. Даже сейчас, много лет спустя, я иногда думаю, что тогда мне все почудилось.

– Ты сейчас выросла и стала такой красавицей, Лючия.

И это меня тревожит – ты так похожа на своего отца. – Она несколько раз сокрушенно прищелкнула языком и продолжала: – Никогда не беспокойся о мистере Беккете. Он взрослый мужчина и сам может о себе позаботиться.

И она, конечно, оказалась права. На следующий день, ровно в пять, Беккет прибыл к нам, чтобы читать баббо. Я ждала его у парадной двери – мне не терпелось узнать, все ли с ним в порядке. Он немедленно принес свои извинения и робко спросил, рады ли ему еще на Робьяк-сквер. Я заметила, что он держится по-другому. Его плечи ссутулились, голова поникла, словно он не в силах был вынести свое бесчестье.

Я улыбнулась:

– Я рада, что вы вернулись и у вас все хорошо, мистер Беккет… Сэм.

– О, это заняло совсем немного времени. Я протрезвел и пошел обратно