Ребята не спрашивают, куда я иду, но они как бы плетутся за мной в процессии. Я не признаюсь им, как сильно мне это нравится.

Вместо этого я жду, пока Гарпии и их компания головорезов (Джален был последним мужчиной, оставшимся в живых из оригинальной Голубой Крови, и теперь он тоже ушёл, так что здесь все новички) устроятся в углу гостиной со своими напитками, карточками и этими ужасными, омерзительными костяшками пальцев.

— Сдай карты, Дюпон, — говорю я ей, подбирая платье под бёдра и усаживаясь за стол. Харпер прищуривается, глядя на меня и сидя на коленях у какого-то четверокурсника в своих розовых колготках и пушистых кошачьих лапках. — Потому что я планирую растереть тебя по полу.

Она смеётся надо мной и садится, всё ещё сидя на коленях у засранца из компании.

— Серьёзно, Работяжка? Ты хочешь заключить со мной пари?

— Если я выиграю, ты прекратишь общаться с Изабеллой Кармайкл и никому не расскажешь о её отце.

— Каком из них: настоящем или поддельном? — Харпер язвит, а Бекки хихикает тем ужасным смехом гиены, который я возненавидела с самого начала. Я игнорирую её. Я начала с большого списка. Сейчас он намного, намного меньше. Это всего лишь вопрос времени, когда из него вычеркнутся все имена.

— Ты думаешь, что помогаешь мне? — Изабелла усмехается, одетая как… извините, опять начинается: распутная мышка. Даже Миранда использует слово «распутная» на Хэллоуин, а она самый большой сторонник позора шлюх, которого я знаю. Я даже не имею в виду это как оскорбление, просто описание. — Оставь меня в покое, Марни. Я не хочу иметь с тобой ничего общего.

Её слова ранят, но я отмахиваюсь от них.

— Что я получу, если выиграю? — спрашивает меня Харпер, мило улыбаясь. У неё красивые губы. Если бы она использовала их для чего-то другого, а не для того, чтобы ухмыляться, насмехаться или хмуриться, тогда, может быть, больше людей заметили бы это? — У тебя нет ничего такого, Работяжка, чего я не могла бы заполучить.

— Ты имеешь в виду, кроме настоящих друзей, отца, который любит меня безоговорочно, и твоего бывшего жениха? — язвительно замечаю я, и Харпер встаёт, хлопая ладонями по столу. Бекки перестаёт смеяться, а Илеана делает паузу, чтобы поправить свои сиськи в слишком тугом корсете.

— Если я выиграю, ты прекратишь всю эту чепуху с Голубой Кровью. — Она швыряет мне смятую оранжевую листовку, и я разворачиваю её, чтобы найти информацию о нашей вечеринке в честь Хэллоуина, напечатанную на лицевой стороне. «Обличай фальшивых членов королевской семьи, танцуй с Голубокровными» — там так сказано. Мы с Мирандой оформили их в фотошопе, а Зак сделал для нас копии в копировальной комнате для персонала, взломав замок. — Ты публично отзываешь свою роль Идола, выкладываешь это в социальные сети и заползаешь обратно в свою нору, где тебе самое место.

— Договорились.

— Марни, — предупреждает Зак, но уже слишком поздно. Я протягиваю руку и хватаю Харпер за руку.

Изабелла усмехается, но никуда не уходит, пока мы затеваем игру.

Мы набираем шестерых случайных студентов из толпы и устраиваем обычный раунд техасского холдема. Выигрывает первый, у кого будет сто тысяч долларов. Я не уверена, настоящие это деньги или фальшивые, которыми мы играем, но, зная Клуб… они должны быть настоящими, верно?

— Мы покроем твой бай-ин, — шепчет Крид, наклоняясь, чтобы что-то сказать мне на ухо. Я вздрагиваю и поднимаю взгляд на него, одетого в королевский синий пиджак с золотыми пуговицами, белый галстук с оборками, узкие белые брюки и чёрные ботинки. На его белокурых волосах красуется корона, и у него ленивый вид аристократа девятнадцатого века. — Сделай её в сухую, Марни. — Он кивает, и раздаются фишки. Это бай-ин в двадцать тысяч долларов. Неудивительно, поскольку Клуб Бесконечности не любит ничего делать по мелкому.

Харпер гораздо труднее считать, чем я думала, в основном потому, что она проводит всю игру, ухмыляясь и хмурясь. Мы разыгрываем несколько раздач, и очень быстро другие студенты понимают, что они в меньшинстве, сбрасывают карты, а затем собирают то, что осталось от их денег, прежде чем они уйдут.

Всегда находится кто-то другой, кто готов занять их место.

— Даже если ты выиграешь, — говорит Изабелла, вставая после нескольких раундов. Все парни стоят веером позади меня, как защитное подразделение, Лиззи маячит неподалёку. Они напрягаются, когда Изабелла подходит и встаёт рядом со мной. Я поднимаю взгляд и вижу, что её глаза подобны кремню, а улыбка остра, как нож. Она действительно похожа на мини-Гарпию, воплощённую привилегированность и избалованную развалину. — Это не имеет значения. Разлучив меня с моими друзьями, ты не станешь моей сестрой. Ты ничто. Ты настолько не важна, что мама бросила тебя и оставила в общественном туалете. — Ну, технически, остановка для отдыха, но… Я выдыхаю и смотрю на неё, притворяясь, что её слова не причиняют боли, даже когда они причиняют. — Она сказала мне это много лет назад. Она даже спросила меня, не хочу ли я встретиться с тобой, и знаешь, что я ответила? — улыбка Изабеллы становится ещё мрачнее. — Я сказала ей «нет». С чего бы мне хотеть встречаться с какой-то девушкой, которую мама бросила так давно? Если бы она заботилась о тебе или считала, что ты чего-то стоишь, почему бы ей не оставить тебя у себя? — Изабелла пожимает плечами, откидывает волосы, а затем поворачивается, чтобы взять маску из одного из ящиков возле двери в огромный танцевальный зал.

Призраки и вурдалаки кружатся в сверкающих маскарадных масках под плейлист классической музыки, который я составила на прошлой неделе. Всё это тёмные, жуткие песни. Моя любимая песня — сюита «Маскарад»: вальс. Я бы хотела потанцевать под неё сегодня вечером, если бы могла.

— Чёрт, — шепчу я, но Крид кладёт руку мне на одно плечо, в то время как Зак сжимает другое. Я оглядываюсь назад и вижу, что Тристан, Виндзор и Зейд тоже поддерживают меня. Они все смотрят на меня так, словно, возможно, я чего-то стою. В конце концов, если бы это было не так… тогда почему они всё ещё здесь? Все пятеро. Было бы гораздо проще бросить меня и встречаться с другой девушкой, верно? И, исходя из того, кто они такие, на самом деле у них могло быть что угодно.

Я поворачиваюсь обратно к Харпер и замечаю, что она наблюдает за мной, как львица за газелью.

Она облизывает губы.

Давай сыграем.

Мы проходим ещё несколько раундов, но когда показываются последние карты, и я собираю фишки, победителем выхожу я.