Архипов скинул сапоги и одежду и с тем же уханьем погрузился в ручей. Студеная вода мигом сомкнула его дыхание, отчего в мышцах стали покалывать тысячи иголок. Капитан несколько раз окунулся с головой, двумя взмахами подплыл к берегу и пробкой выскочил на берег. Схватив полотенце, как и лейтенант минутами ранее, он с диким гиканьем принялся растираться.

На этот шум потянулись с пригорка проснувшиеся бойцы. И пока Архипов одевался, над ручьем понеслись восторги и стоны.

– Володя, буди комбата и распорядись насчет завтрака! А я пока осмотрюсь…

Он причесался, поправил на себе обмундирование и пошел к опушке леса. Там, впереди, в нескольких километрах пути высилась большая, похожая на перевернутую пиалу гора. А тропа, на которой стоял Архипов, судя по всему, вела к ней. Прикинув расстояние, Архипов присел на корточки и вынул из планшета лист бумаги. Он написал записку Мокрецову, закрепил ее на видном месте и направился к горе. По пологому склону тянулась вверх извилистая каменистая тропа.

Осмотрев внимательно все вокруг, капитан вынул пистолет из кобуры, сунул сзади за пояс, а из кармана достал наган. Ленточку, увязанную к плоскому голышу перед расщелиной, Архипов приметил издали. Оставив ее на месте, он заглянул в расщелину, снял с портупеи фонарик и шагнул вовнутрь. Пещера была небольшой по объему, а у противоположной стены грудой был навален камень. Присмотревшись, Архипов увидел проход в соседнее помещение. Нетрудно было догадаться о том, что обнаружил и разобрал этот лаз тот неведомый ему старшина Шульга.

Заметив в соседней пещере свет, Архипов выключил фонарик и полез в проход. Нужно было быть хорошим лингвистом, чтобы найти подходящее определение тому, что испытал он, проникнув в открывшуюся за проходом пещеру. Ибо все то, что находится между определениями потрясение и изумление, наполнило его сущность так же быстро, как шквалистый ветер обвисшие паруса шаланды. В противоположной стене зиял такой же проход, через который и лился снаружи яркий солнечный свет. Но не солнечные зайчики, весело плясавшие по каменному полу, смутили капитана и даже не вид аккуратного штабеля небольших тюков вдоль стены и пары плоских зеленых ящиков на нем. Фашистская свастика, отчетливо выделявшаяся на ящиках, и была тем, что парализовало его сознание. Буквенные и цифровые коды белели на их боках с такой утверждающей незыблемостью, что Архипов, едва совладав с собой, поневоле прислушался, а не слышны ли шаги тех, кто устроил здесь эту закладку?

Справившись с волнением, капитан осмотрелся и принялся за тщательный осмотр. Ящики были закрыты на защелки. Аккуратные металлические защелки без каких-либо замочков или признаков иных дополнительных запоров. Но капитан не был так беспечен. Он присел и внимательно осмотрел крышку ящика. Предчувствие не обмануло его. На неокрашенном створе крышки и ящика блестела тянувшаяся вовнутрь проволочка. Заминировано? Наверняка. Немцы неспроста слывут большими искусниками в этих вопросах. А старшина-то молодец! Тоже смекнул, что к чему, и не стал самовольно проникать в чужие секреты. Молодец…

Архипов принялся изучать заготовленный немцами «сюрприз» и вскоре разгадал его секрет. Вполне возможно, что этот «сюрприз» был лишь естественной мерой предосторожности от стороннего глаза и не таил в себе задачу по невозможному разминированию закладки, в противном случае немцы придумали бы что-нибудь более изощренное. Во всяком случае, Архипов без особого труда освободил защелки ящика от растяжки и, не обнаружив ничего подозрительного, медленно, по миллиметру, стал приподнимать крышку. Когда щель стала большой, он перевел дыхание и тщательно прощупал края. Чисто!

Капитан открыл крышку. В ящике ровными рядами были уложены аккуратные брусочки. В один из них был вставлен взрыватель, к которому и тянулась освобожденная Архиповым проволочка от защелки. В нижних же тюках, уже частично опорожненных, находилось продовольствие, боеприпасы и запасное обмундирование. Все их Архипов досматривать не стал. Ему и так все было ясно. Уж если фрицы сделали здесь такие запасы, то планируют здесь долго «погулять». Но тогда какова же их цель? Над этим вопросом он раздумывал пару минут, но так ни к какому выводу не пришел. А потом капитан заспешил. Он заложил оба прохода к немецкой закладке, выбрался наружу через расщелину и поспешил к своим.

Обойдя болото по следам старшины, они оказались под массивной плитой предгорья, спускавшегося как раз в это огромное болото. Наверх можно было взобраться лишь по скальному карнизу, у которого, собственно, и была повязана белая ленточка.

Архипов спешил, чтобы настигнуть старшину до того, как он уткнется в немцев. Что-то ему подсказывало – те, кого они преследуют, ну оч-чень необычные фрицы! И он все больше и больше опасался того, что немцы заманят старшину в какую-нибудь ловушку, и тогда все. Оборвется их след, а местность здесь, она вон какая! Ищи потом ветра в поле…

Он возник перед ними неожиданно, поднявшись из карликового березняка и пошатываясь, словно едва народившийся олененок. Бойцы группы разом припали к земле там, где находились, и только сержант Семенцов, шедший замыкающим, с запозданием среагировал на появление немца. Но этот странный немец в изодранном в клочья пятнистом комбинезоне и ранцем из телячьей кожи за плечами был явно не в себе. С минуту он пошатывался, как пьяный, блуждающим взглядом озираясь поверх березняка, затем выбрался на тропу и побрел по ней, волоча автомат за ремень.

Присмотревшись к нему, Архипов увидел окровавленное предплечье и все понял. Он махнул рукой, и комбат Мокрецов проворно подполз к нему, ужом извиваясь среди камней. Архипов зашептал ему прямо в ухо:

– Слушай, комбат! Он ранен! Мне важно знать – куда он идет и к кому! Поэтому я беру своего лейтенанта, радиста