Шрифт:
Закладка:
Борьба молниеносно приобрела религиозный и интернациональный характер. Теперь афганцы оценивали ее как джихад против кафиров-коммунистов, а участники джихада – мусульманские партизаны из числа крестьян – именовались моджахедами.[600] В конце 1978 г. вожди афганских племен привели около 80 тыс. бойцов в Пакистан – и тамошний президент-исламист Мухаммед Зия-уль-Хак с радостью их приютил. В Вазиристане были созданы восемь тренировочных лагерей моджахедов. В дальнейшем на пакистанской территории множились перевалочные базы, учебные центры и военно-политические группировки боевиков – «Национальный исламский фронт Афганистана», «Движение исламской революции Афганистана», «Национальный фронт спасения Афганистана»…
Саурская революция застала СССР врасплох, но он быстро признал режим «Хальк». В мае 1978 г. Хафизуллу Амина встретили в Москве как «братского коммунистического лидера». Две страны заключили соглашение о 30 новых инфраструктурных и промышленных проектах, а в июне Кремль одобрил военную помощь Кабулу в размере $250 млн. В декабре того же года Амин и Тараки подписали в Москве новый советско-афганский договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве. Прежние многомиллионные кредиты, выданные Афганистану, были продлены; впоследствии долги списывались либо частично погашались за счет поставок в СССР афганского природного газа.
При этом уже к 1978 г. при непосредственном участии СССР было построено и введено в эксплуатацию 70 промышленных и транспортных объектов, подготовлено до 60 тыс. специалистов различного профиля. Советский Союз обеспечивал около 40 % внешнеторгового оборота Афганистана, занимал первое место по объему предоставленной ему иностранной экономической помощи. Его доля составляла 54 % общего объема внешних займов и кредитов (для сравнения – доля США составляла 15 %).[601]
Летом 1978 г. с Тараки беседовал Владимир Александрович Крючков (1924–2007) – тогдашний начальник Первого главного управления КГБ,[602] а затем и его председатель. Вот что Крючков вспоминал об этой встрече: «Все сказанное Тараки произвело на меня тяжелое впечатление – оно было пронизано революционной романтикой, верой в социалистическое будущее и оптимизмом, за которым скрывалась неопытность политика и, я бы даже сказал, какая-то детская наивность. Я слушал и просто диву давался: прошло всего каких-то три месяца после апрельской революции, а афганское руководство, включая президента, уже вознеслось до небес, потеряло всякое чувство реальности. Тараки рассуждал о том, что НДПА, решившись на революцию и добившись победы, была права исторически, а вот Москва со своим скептицизмом – как раз нет. “То, что сделано в Советском Союзе за 60 лет советской власти, в Афганистане будет осуществлено за пять лет”, – восклицал президент. На вопрос, какой будет позиция новой власти в отношении ислама, последовал примечательный ответ: “Приезжайте к нам через год – и вы увидите, что наши мечети окажутся пустыми”. Пожалуй, одного этого заявления было достаточно для того, чтобы понять: новый режим обречен. Потом я неоднократно вспоминал эти высказывания Тараки и все отчетливее понимал всю глубину его заблуждений, подоплеку возникших из-за этого проблем. А ведь за ошибки недальновидных лидеров пришлось расплачиваться афганскому народу, ввергнутому в затяжное кровавое противоборство».
СССР обязался поддерживать Афганистан в военном плане. Постепенно в Кабуле собрались 5000 советских консультантов – этого хватало, чтобы обеспечить каждого важного халькистского функционера, чиновника и офицера личным советником. Помимо того, в 1979 г. в Афганистан – в дополнение к уже размещенным там советским вооруженным силам – были отправлены сотни танков и другая техника. Советские пилоты начали боевые вылеты против повстанцев. Примечательно, что Амин требовал официально установить подчинение советских войск афганскому правительству – то есть самому себе. Таким образом он демонстрировал независимость от Кремля.
Консультанты активно занимались государственными делами – и спустя несколько месяцев в Кремле поняли, что Афганистан разваливается. В апреле 1979 г. Василий Степанович Сафрончук (1925–2004) – новый советник-посланник в советском посольстве в Кабуле – уговаривал Тараки ввести в правительство членов «Парчама» и некоммунистов, но предложение было отклонено из-за возражений Амина.[603] Тем не менее СССР делал все, чтобы афганский коммунистический режим выжил, – по соображениям идеологии, престижа и силовой политики, особенно когда моджахеды стали получать поддержку из Пакистана.
При содействии КГБ и Штази[604] в Афганистане появилась самая необходимая для молодого режима структура – Управление по защите интересов Афганистана (АГСА). Название тайной полиции несколько раз менялось; наконец в январе 1980 г. ее переименовали в Службу государственной информации (ХАД);[605] эта аббревиатура до сих пор заставляет афганцев трепетать.[606] АГСА опиралась на разветвленную сеть информаторов – добровольных и вынужденных, которые доносили на своих родственников, друзей, знакомых и коллег, подозревая их в том, что они являются «врагами революции и народа». Когда количество доносов превысило все мыслимые и немыслимые пределы, Амин – на фоне народных волнений – пообещал обуздать клеветников и в сентябре 1979 г. переименовал АГСА в Организацию рабочей контрразведки (КАМ). Ведомство сменило вывеску, но продолжало действовать в прежнем режиме под руководством племянника Амина – Асадуллы. Непосредственно ХАД была учреждена через несколько месяцев Бабраком Кармалем и функционировала до 1986 г., пока не превратилась в Министерство государственной безопасности (ВАД). Начальником ХАД являлся ближайший соратник Кармаля – Мохаммад Наджибулла.
Халькисты бросали афганцев в тюрьмы тысячами – и одновременно пытались снискать народную любовь. В основном это сводились к восхвалению дорогого товарища Нура Мохаммада Тараки. По всему Кабулу развесили его портреты с подписями «Гений Востока», «Звезда Востока», «Тело и душа партии» и т. д. Дом Тараки в кишлаке Килай под Газни декорировали красными флагами. Посетителям показывали продавленную кровать, на которой Великий учитель спал в детстве, и облупленную посуду, из которой он ел скромную пищу. Кабульский особняк в районе для среднего класса, где Тараки жил до Саурской революции, переделали в музей (сам хозяин перебрался в бывший королевский дворец Арг). Среди экспонатов имелись стоптанные туфли Великого учителя, стол, чернильница и перо, которым он записывал свои выдающиеся мысли, а также стул. Гиды объясняли экскурсантам, какие озарения снисходили на Тараки, когда он сидел на этом стуле и думал о родине.
Любопытно, что Тараки не имел отношения к собственному культу личности. Все придумал и реализовал его заместитель – Хафизулла Амин. Он наградил Тараки множеством титулов – и параллельно присвоил себе ряд соответствующих почетных званий. Если Тараки был Великим учителем, то Амин – его Верным учеником. В одном из своих литературных упражнений Амин сравнил себя и Тараки с ногтем и пальцем – ибо один вонзился в плоть другого, и теперь они стали единым целым. Естественно, реальные отношения этих людей нельзя считать дружескими. Амин являлся безжалостным, хитрым и образованным манипулятором, а Тараки – самоучкой и глупым шутом, играющим роль ширмы для действий и намерений иных партийных бонз; к тому же, по слухам, он спивался. Конечно, Амин еще не контролировал Тараки единолично – за власть над этой марионеткой боролись несколько влиятельных халькистов. Тараки представлял собой стул, вокруг которого, как в известной игре, бегали его соратники по НДПА, – и пытались усесться, отталкивая друг друга.
Будучи сильным игроком, Амин располагал массой преимуществ: у него были мощные и обширные связи внутри страны; он обладал прекрасной памятью и знал то, о чем остальные даже не догадывались, – ибо возглавлял тайную полицию. До политической карьеры Амин трудился школьным учителем, потом – директором лицея, а затем – преподавателем Кабульского университета. Связав жизнь с системой образования, он постоянно общался с молодежью и прививал юношам марксистские идеи. После переворота Дауда (1973) этот педагог продолжал вербовать бывших учеников и студентов – которые уже служили в армии и работали в госаппарате. Благодаря его энергии и организаторским способностям фракция
