- И что за человек оказался султан?

- В первую встречу я этого до конца не понял, - отвечал родитель. - Я лишь увидел, что он ещё не стар, но и не молод - ему было больше сорока лет. А ещё я увидел, что глаза у султана узкие и раскосые. От этого казалось, что тот щурится и замышляет злые козни. Султан знал, что я не понимаю по-турецки, и потому сам он молчал. Со мной говорили его слуги. Они спрашивали быстро и ждали быстрых ответов. Судя по всему, турецкий правитель не любил тратить зря ни одной минуты. Все вокруг него ходили не обычным шагом, а семенили, или даже бегали.

- А о чём тебя спрашивали? - выпытывал малолетний Мирча.

- Мне велели ещё раз назваться и объяснить, почему дань привёз я, а не мой старший брат. Я назвался и сказал, что считаюсь первым помощником своего брата во всех делах.

- Подожди, отец, - озадаченно произнёс Мирча. - Ты сказал "велели"? Как это турецкие сановники могли приказывать тебе? Ты же был посол!

- Вот так турки обращаются с послами.

- Со всеми?

- С послами, которые привозят дань, - пояснил рассказчик. - Поэтому я не обижался. Послы не имеют права обижаться или гневаться, а вот принимающая сторона - другое дело. К счастью, турецкий правитель не гневался, однако дал понять, что в следующий раз я должен приехать со своим старшим братом, а иначе будет плохо. Я опечалился, однако приободрился, когда мне поднесли в подарок от султана парчовый кафтан. А затем я удивился, потому что мне поднесли ещё один подарок - кошелёк с деньгами. Получалось, что я привёз дань, а мне подарили часть дани назад. "В чём смысл?" - думал я, но позже мне объяснили, что таков обычай. Всякий, кто приезжает к турецкому двору, считается гостем и не должен тратиться на постой. Я же остановился в городе, а не во дворце, поэтому мне просто возместили мои траты.

- А старший брат похвалил тебя, когда ты вернулся? - продолжал спрашивать отца старший сын.

- Мирчулике, ты снова радуешь меня, - улыбнулся рассказчик. - Ты задаёшь правильные вопросы. Вот тебе ответ для размышлений - мой брат не похвалил меня. Когда я вернулся, мой брат сказал только одно: "Обошлось, слава Богу". Но на следующий год, когда пришла осень, и потребовалось снова отвезти дань, мой брат стал меня укорять и сказал: "Ты должен был убедить султана, что мне незачем ездить к нему, но ты не убедил. Это твоя оплошность. Поэтому сейчас поезжай и исправляй её". Я сказал: "Брат, нам обоим может стать плохо, если мы не приедем вместе", - но тот не слушал. Он передал мне ещё больше дорогих подарков для великих и малых турецких начальников, но сам никуда не поехал.

- Отец, - перебил Мирча, - ты сказал, что твой брат тебя не похвалил, и чтобы я поразмыслил над этим. Я уже поразмыслил. Хочешь сейчас узнать, что я думаю?

- Да, - ответил родитель. - Наверное, и остальным интересно узнать, что же ты думаешь.

Владу в тот момент стало не интересно, а завидно. Мирча был старше на неполные два года, но с недавних пор эта разница в возрасте сделалась неодолимой пропастью между братьями. Раньше пропасть казалась Владу узкой канавой, ведь когда тебе пять лет, а твоему брату семь, ты можешь сравняться с ним и в учении, и в играх, если хорошенько постараешься. В дальнейшем, когда младшему исполнилось семь, а старшему - девять, канава расширилась, но младший не оставлял попыток успеть за старшим. Всё изменилось, когда Владу стало девять, а его брату - одиннадцать, потому что старший вдруг начал превосходить младшего так, что не догонишь, как ни старайся.

Влад чувствовал зависть, когда видел, что Мирча не просто перебивает отца по всегдашнему обыкновению, но задаёт умные и правильные вопросы. Когда родитель отвечал на эти вопросы, младшенький понимал, почему они заданы, но спросить что-нибудь такое же умное не мог. Вернее, мог бы, но не сразу. "Эх! - думал он. - Вот если б отец велел сначала дослушать историю до конца, а на следующее утро спрашивать - вот тогда я бы придумал, что спросить. Даже если б ради этого пришлось не спать целую ночь! Но так много времени никто не даст".

Так много времени не было ни на одном уроке - ни на одном, где братья, сидя рядом, слушали объяснение учителей. Старший схватывал всё налету, а младший - нет. Владу требовалось время, чтоб понять, и он всё соображал, соображал, а утром следующего дня просыпался, и мысль становилась ясна, но это было уже не важно. Начинался новый день, новый урок, и на этом уроке Влад снова оказывался непонятливым, а его брат казался всё умнее и умнее.

Когда приходил час для занятий воинским делом, младший княжич опять был вторым. Дядька вооружал его и Мирчу деревянными мечами, ставил друг напротив друга - дескать, деритесь. "А как драться? - думал Влад. - Кто мал, тот не победит силой - только хитростью, но все мои хитрости известны Мирче наперёд. Ведь он сам учил меня, как увернуться, чтоб по лицу не получить, и как ставить подножки, и куда ударить больнее".

Ничего не менялось и тогда, когда братья пробовали сражаться верхом. Обоим княжичам давали смирных коней, меринов, но у Влада конь оказывался не только смирным, но и трусливым. Пока княжичи, сидя в седле, пытались нанести друг другу удары, у младшего четвероногий помощник всё время отступал.

Учитель, бывалый вояка, неизменно говорил Владу:

- Твой конь не виноват. Он отступает потому, что ты сам робеешь.

Ученик не верил, но однажды учитель велел ему слезть, сам уселся на "трусливого" мерина, взял деревянный меч, сильно стиснул коня ногами, подобрал повод покороче... И вдруг животные стали вести себя наоборот - учитель не успел даже подъехать к Мирче, как у того конь попятился и приготовился удирать, а вот недавний четвероногий "трус" вёл себя крайне смело.

- Видишь, кто тут на самом деле робеет? - усмехнулся бывалый вояка.

Влад понял, однако под ним конь неизменно отступал. Успехи появились лишь тогда, когда противником девятилетнего княжича стал не старший брат, а мальчик-ровесник.

Вот