Не стройте из себя простушку, Махидиль! Если вы не напишите заявления, всю жизнь останетесь на своем месте, а Даниярову все равно придется уйти. Я согласен, моя вина, что вас сразу не назначили прорабом. Но я хотел, чтобы вы набрались опыта, познакомились с работой на трассе. А теперь вам настала пора подняться на следующую ступень.

— Ценой предательства?

— Опять предательство! — Главный инженер поднялся с места. — Что вы привязались к этому слову?! Уж не подпали ли вы под влияние Даниярова?

— Я верю ему, — твердо сказала девушка.

— Даниярову?!

— И ему, и его рационализаторским предложениям. Верю и Гуляму-ака! Работать с такими людьми — счастье!

С этими словами Махидиль встала и направилась к двери.

Балтаев остался один. Он был растерян.

IV

Махидиль вышла из управления и, погруженная в свои думы, брела по улице, когда ее окликнули. Надо же так случиться, но это был Данияров, который проезжал мимо на своем мотоцикле.

— Садитесь, подвезу, — предложил Латиф.

Воротник его полушубка был поднят, большие очки плотно закрывали глаза.

Махидиль села в коляску и натянула на себя клеенчатую полость. Мотоцикл подскакивал на ухабах, и девушке казалось, что у нее вот-вот все оборвется внутри. Ветер острыми иглами впивался в лицо, дыхание перехватывало. Черные волосы, вылезшие из-под ушанки, брови, шерстяной платок, в который она дышала, — все покрылось инеем.

Там, где трасса пересекала дорогу, Латифу пришлось остановиться. Впереди буксовала направлявшаяся им навстречу машина, груженная трубами. Мотор натужно гудел, колеса проворачивались в глубоком снегу, но машина не трогалась с места. Латиф и Махидиль пошли на помощь людям, пытавшимся стронуть машину с места. Как они ни старались, напрягаясь изо всех сил, все было тщетно. К счастью, на дороге показался трактор с прицепом. Попросили тракториста помочь. И тут случилось непредвиденное. Не заметив в снежном месиве мотоцикл Даниярова, тракторист задел его и свалил. Бензин хлынул из пробитого бака и жирным пятном разлился по снегу. Не ожидавшие такого оборота водители понуро стояли над разбитым мотоциклом.

— Ладно, что сделано, то сделано, — махнул рукой Латиф и, когда тракторист вытащил грузовик на твердый грунт, прораб попросил доставить мотоцикл в гараж. Общими усилиями они подняли покалеченную машину и погрузили в прицеп.

— Что ж, пошли пешком, — обернулся Данияров к Махидиль. — Может быть, какая-нибудь попутная машина подвезет нас.

Попрощавшись с шоферами, они двинулись в путь. Ноги разъезжались в снегу, и они все время поддерживали друг друга.

— Быстрее, быстрее, — торопил Латиф, — до наступления темноты мы должны добраться до Тепакургана.

Но сумерки упали на землю, а они все шли, спотыкаясь и скользя на каждом шагу. Махидиль начала уставать, но не подавала виду.

— Знаете новость? — решил развлечь ее разговорами Данияров. — Главный инженер взял Тураева к себе в шоферы.

Махидиль недоверчиво посмотрела на него.

— Черного Дьявола?!

— Вот именно. Тураев обратился в управление с просьбой перевести его с нашего участка, и Балтаев взял его к себе.

На этом разговор прекратился. Сильный ветер сбивал с ног. Идти становилось все труднее. Махидиль задумалась. Брак на девятьсот шестьдесят первом пикете, несомненно, дело рук Маннапа. И хотя Махидиль возложила вину на всю бригаду, а главным образом на себя, все понимали, кто главный виновник. Тяжело после смены еще несколько часов оставаться на трассе... Недаром говорится: пока старое выправишь, того и гляди, что-нибудь новое сотворишь. Полторы недели никому не было покоя, но, слава богу, все уже позади... Правда, ребята не могли равнодушно смотреть на Маннапа, из-за которого им пришлось потерять столько времени и сил. Наверное, поэтому Черный Дьявол и решил попроситься на другой участок. А Хашим, вместо того чтобы приструнить его, взял к себе в шоферы. Ну и человек!..

Ветер усилился, завывая, словно в трубе, началась метель. Махидиль закрыла лицо руками и остановилась. Латиф взял ее за руку и потянул за собой. Вдруг налетел вихрь и закрутил в небо столб снега высотой с минарет смерти в Бухаре. Их отбросило друг от друга. Махидиль едва различала сквозь белую пелену спину Латифа.

— Держитесь! — крикнул прораб, обернувшись, и, не увидев девушки, бросился назад. Напуганный, он метался из стороны в сторону, как вдруг из-под снега показалась Махидиль, которая провалилась в какую-то яму. Латиф чуть не споткнулся об нее.

— Я думала, что это медведь! — рассмеялась Махидиль.

— А вы настоящий снежный человек! — отозвался он, и оба захохотали.

Двинулись дальше. Со стороны можно было подумать, что катятся по склону два снежных кома.

— Наверное, до рассвета не доберемся...

— А мы не заблудились?

— Нет, дорогу я знаю... Только не останавливайтесь и не отставайте от меня... Вон с того холма покажется Тепакурган.

С трудом взобрались они на холм, проваливаясь по пояс в снег. Сильный порыв ветра на вершине сбил их с ног, и оба кубарем покатились вниз, увлекая за собой лавину снега. Наконец, они остановились, и Махидиль ощутила запах овчины. Она лежала в объятиях Латифа, уткнувшись лицом в его полушубок. Девушка попыталась подняться, но тут же вновь упала. Рот у нее был забит снегом, она хотела что-то сказать, но ничего не получилось, и ее начал душить смех. Латиф, придавленный ее тяжестью, не мог шелохнуться, у него не было сил, чтобы приподнять девушку, и он едва удерживался от желания еще крепче обнять и прижать ее к себе.

— Вставайте, — только и мог сказать Латиф, дотронувшись до плеча Махидиль.

Он помог ей подняться, и они двинулись дальше. Ветер бил в лицо, валил с ног. Они делали шаг и хватались друг за друга, чтобы не упасть. И все-таки падали снова, и снова поднимались, и опять застывали на месте, пока вконец не выбились из сил.

Гудит раскаленная чугунная печь. Она стоит посередине барака, поэтому в каждом углу его тепло. Люди скинули полушубки и валенки. Полушубки рядком висят вдоль стены, а на полу под ними выстроились валенки и галоши. С потолка спускается электрическая лампочка. Она то разгорается, то притухает, освещая половину барака. Вторая половина остается в полутьме. Там на нарах безмятежно спят