Уже в первой половине апреля первые офицеры Генштаба 1-й гвардейской резервной дивизии, Железной дивизии и балтийского ландесвера с согласия их командиров встретились в Митаве и договорились, что будет подготовлено все необходимое для наступления на Ригу.

В конце апреля командующий ландесвером дал устное поручение о взятии Риги. Для реализации своего предложения он имел в виду предстоящее завершение таяния снегов, изменившийся боевой настрой русских[159], который удерживается только террором большевистских комиссаров, их подорванную боеспособность и предположительное пренебрежение подготовкой Риги к обороне. К этому добавлялось еще и настойчивое желание кабинета Ниедры, видевшего во взятии Риги вопрос, жизненно важный для дальнейшего его сохранения.

Граф фон дер Гольц в этих обстоятельствах решил поэтому выехать на фронт и в ходе устных совещаний подстегнуть подготовку к Рижской операции.

Результат был изложен в приказе по корпусу от 8 мая, согласно которому после «прояснения политической обстановки» операция против Риги должна была начаться через 5 дней после выхода этого приказа. Целью считался выход на линию Бруновишки – Нойгут – Икскюль – Кл. Егель – Малое Вайссенское оз. – нижнее течение р. Лифляндская Аа. Атаку следовало вести с выдвинутыми вперед флангами. При этом 1-я гвардейская резервная дивизия должна была принять на себя прикрытие фланга с востока под Нойгутом, перейдя выделенным для этого отрядом Двину у Икскюля; ландесвер, наступая южнее оз. Баббит, выходил на берег Двины от мостов у Риги до моря; Железная дивизия поддерживала наступление за счет ударов на Тильтен и Каккеданц, а также выдвинув бронепоезд № 5 к рижским мостам и за них. Баденский штурмовой батальон, батальон Рикхоффа и отряд Михаэля должны были перебрасываться по железной дороге, причем два первых из них становились резервом корпуса.

Отзыв 1-й гвардейской резервной дивизии

Прямо в разгар этой подготовки пришли известие о сообщении условий мира и приказ Верховного командования «Север» от 8 мая о немедленном выводе 1-й гвардейской резервной дивизии с фронта и сосредоточении ее у железных дорог Митава – Прекульн и Янишки – Шавли, а также у Радзивилишек для последующей переброски.

Апелляции штаба корпуса о том, что по меньшей мере следует взять Ригу перед переброской, оставались безрезультатными, ведь вышестоящие инстанции полагали, что дивизия им крайне необходима на польском фронте. Даже указание штаба корпуса на внутренние осложнения, которые должны возникнуть при выводе 1-й гвардейской резервной дивизии в связи с надеждами на будущее расселение, было тщетно. Вместо штаба 1-й гвардейской резервной дивизии Верховное командование «Север» передавало штаб 2-й пехотной бригады (полковник Фляйшер), которому теперь должны были подчиняться части, не входившие в состав дивизии согласно боевому расписанию. Командованию корпуса ничего не оставалось кроме как потребовать скорейшей переброски обещанных ему подкреплений, фрайкора Эйленбурга и полка «Балтенланд», а также отложить Рижскую операцию. Следствием этого было то, что вместо обещавшего почти верный успех планомерного проведения наступления позднее все пришлось поставить на достаточно рискованный внезапный набег на город. И это было тем более прискорбно, что в конце концов до применения 1-й гвардейской резервной дивизии на польском фронте так и не дошло.

Общее руководство оставшимися частями 1-й гвардейской резервной дивизии в качестве главы «штаба частей 1-й гвардейской резервной дивизии» принял на себя майор граф Йорк. На крайне правом крыле к нему примыкали части подкрепления, которые смог организовать капитан фон Брандис в виде латышского батальона. Его адъютант описывает создание последнего следующим образом:

«Пока мы в нашей тяжелой ситуации искали людей, капитан счел, что из жителей Бауска стоит создать немецкий бюргервер[160], полагая достойным подражанием подобный опыт в Позене. Да, хотя из этого не могло ничего получиться, ведь балтийские немцы и так уже все служили. Капитан сказал со смехом: «Конечно, евреев мне бы от них получить не хотелось. Однако латыши, почему они-то должны ничего не делать? Сколько их каждый день является ко мне? Если бы я всех их мог поставить на службу, у меня уже теперь была бы пара латышских рот. А этого я сделать не могу».

Об этом вскоре рассказывали в городе, замысел распространялся повсюду, ведь каждый в Бауске хотел бы помочь капитану. И потому вовсе неудивительно, что однажды – мы как раз сидели за столом – лейтенант Б., уроженец Курляндии, германский офицер резерва, теперь же бывший в соседнем эскадроне 16-го уланского, явился к нам и совершенно непосредственно заявил: «Нуждается ли господин капитан в еще трех ротах? Я могу их Вам предоставить». Тот вытащил свою саблю и сказал: «Разумеется, вот с этим. Что же это за парни?». «Латыши», – был ответ.

Затем мы еще немного обсудили проблему. Б. рассказал, что в городе есть несколько знакомых ему бывших русских офицеров, латышей, которые могли бы вербовать латышей-добровольцев, свести их в роты и предоставить их в распоряжение капитана для защиты Бауского округа; мы должны только помочь им с вооружением и оснащением. Капитан полагал, что если дело обстоит так, то ему нужны только готовые роты, он мог бы их немедленно взять и возглавить. Однако он выставлял 2 условия: 1. командир соответствующего батальона будет назначен из его офицеров, если только это не будет сам Б., и 2. будут приниматься только добровольцы. Он еще должен получить разрешение командующего дивизии.

Итак, дело пошло. Естественно, трудностей было хоть отбавляй. Офицер Генштаба дивизии фон Рабенау был сильно воодушевлен и по меньшей мере поначалу ожидал много хорошего от такой политики. Разумеется, принимали только добровольцев, причем отбирали их тщательно! Оплата, ах, ее еще надо будет достать, но мы должны сначала набрать людей, а уж потом получим деньги.

Первая щекотливая проблема была с этими «добровольцами», так как латышские офицеры тут же пришли с предложением о ложной мобилизации. Ведь латыши были осторожны, конечно, они являлись в большом количестве, однако им следовало обязательно иметь на руках бумагу, что они были призваны, чтобы в случае неудачи они могли ею прикрыться. Капитан так не хотел; ведь тогда все дело будет погублено. Однако латыши дали знать Совету: нужно привлечь и его. Но кем? Да, это было трудно. Комитетом по мобилизации! Конечно, имен называть мы не должны. «Тогда ни один человек не придет», – заявил капитан. «Ах, да они уже идут». От этого безымянного комитета следовало отправить распоряжения всем главам общин в Бауском уезде, насколько он занят нами, чтобы были предоставлены все молодые люди. Тогда прибыло бы около 1000 человек. Из них можно было бы взять только помещиков и сыновей управляющих, причем и из них только