Шрифт:
Закладка:
На участках, где это еще удавалось при тогдашнем состоянии почвы и дорог, началась так называемая «яичная война», то есть манера вести небольшие операции на вражеской территории не столько из тактических соображений сколь с целью пополнить за счет этого скудные продовольственные запасы, в том числе яиц.
Действия авиации
В связи с обстановкой на дорогах и водных путях, а также по мере улучшения погоды получилось так, что на передний план в последующие недели постепенно вышла деятельность авиации. Разведывательные полеты на большие расстояния и бомбардировки, особенно транспортных объектов, имели место почти ежедневно.
Взаимодействие летчиков и наземных войск приносило явные успехи. Так, 12 апреля состоялась совместная операция эскадрильи Захсенберга и отряда Йорка. Части фрайкора Брандиса и эскадрон 1-го гвардейского драгунского, после того как они рассеяли под Альт-Раденом 200 бывших уже на подходе большевиков, ночью окружили городишко Шёнберг. Они заставили гарнизон его, оставив множество убитых, бежать и взяли в плен командира 98-го пехотного полка. Одновременно летчики атаковали подходящие подкрепления, а также бегущих из Шёнберга большевиков, перемешав их окончательно. На обратном пути, который шел вдоль Неменека, отряд к востоку от Бруновишек разогнал еще одну большевистскую группу, пытавшуюся 12-го в этом районе переправиться через Неменек. Потери немцев при этой победоносной операции ограничивались 2 легко раненными. Кроме тактического успеха эта операция позволила получить также ценные сведения о противнике.
На противоположном крыле 23 апреля 433-й авиаотряд капитана Альта, который до того был придан Восточнопрусскому добровольческому корпусу и размещался под Мемелем, был переведен в Туккум и объединен с бывшей Либавской авиастанцией. Он занялся постоянными разведывательными полетами и бомбардировками в районе к юго-западу от Риги.
В остальном же фронт по реке Аа во второй половине апреля и в первые дни мая представлял собой знакомую по Великой войне картину спокойной позиционной войны с вылазками патрулей и налетами, причем немцы вследствие лучшего их вооружения и большего военного опыта в этом одерживали верх.
Новые бои под Бауском[145]
Более серьезные бои разгорелись лишь в конце апреля восточнее и юго-восточнее Бауска. Там русские 28 апреля атаковали крупными силами на участке Бауск – Штальген и одновременно отправили небольшие отряды в наступление между Мушей и Неменеком. Последние были отражены 9-й ротой 64-го гвардейского резервного полка уже на линии охранения под Бунгенхофом, а затем вели преследование вплоть до Бруновишек. Севернее Бауска противник также был отброшен и 12-й ротой 64-го полка вместе с эскадроном 16-го уланского изгнан из усадеб под Мемельхофом. Далее к северу 7-я рота 2-го гвардейского резервного полка под Мезотеном и две роты 1-го батальона 1-го гвардейского резервного полка под Анненбургом отбросили русских, нанеся им большие потери. Эскадрилья Захсенберга сбрасывала бомбы на обозы и скопления большевиков к северу от Бауска.
Особенно живое описание боев под Бауском можно найти в дневнике адъютанта фрайкора Брандиса: «Мы были очень рады, когда 22-го[146] прибыли, наконец, ребята из 64-го полка, который должен был нас сменить на следующее утро. «Вот уже с сегодняшнего дня мы будем отдыхать по-настоящему», – думал я себе, просыпаясь утром. Но тут – «с-с-с бумм…», «с-с-с бумм…», «кр-р-рах», черт побери, да еще как близко-то! Большевики сегодня были явно в ударе. Рано утром около 7 часов весь город разбудили гранатами. Да, это уже было что-то новенькое. Сегодня бумажки явно останутся лежать на столе. Повсюду в городе одиночные разрывы. Вместе с капитаном я бросился на чердак. Потом отовсюду послышался частый пулеметный огонь. Мемельхоф жестко обстреливала артиллерия, мы видели, как выехал резервный поезд Бёттихера. Тяжелые пулеметы, а также запасные поставили на позиции у моста Ландштурм. В городе Томсен трубили тревогу. Ударный отряд, который был на нашем участке, с топотом бежал по ступенькам к месту сбора. Тут еще и телефон зазвонил. «Да, что у вас там?». «Мемельхоф, полный финиш!». «Так, понятно. Следует ли нам открыть заградительный огонь?» – спрашивали артиллеристы. «Да». «Куда, сколько?». И так далее…
После близкого разрыва наши конюхи верхом на жеребцах выскочили из конюшен. Один из них подъехал и спросил, надо ли ему упаковываться. Я посмотрел, как капитан выходит из дому с толстым стеком. «Я еще погляжу, все ли на месте. Так, на бегу ничего понять не могу», – крикнул он мне. Я отправил своего денщика, который к этому моменту имел мало охоты сидеть на месте, к телефону и вновь поднялся на чердак. Тут я увидел, как матченцы, явно из-за жесткого обстрела, покидают Мемельхоф, отстреливаясь. Меня опять вызвали к телефону. Мой коллега из 64-го сообщил, что его роты будто бы отрезаны на участке между реками, где еще в сумерках началась смена. 98-й полк, согласно пленным, должен был взять Бауск с севера, вместе с 8-м и 99-м. «Итак, роты довольно легко удержались». «Что ж, сударь, а поезжайте-ка Вы верхом. Они ведь на своих трескучих повозках через Мушу поедут, так? Сначала запросить? Где? Мумпиц, подойдите сюда, поставьте свои орудия прямо у развалин. А стрелять из них уже буду я». Гром меня побери, это уже было серьезно. Я крикнул в лестничный пролет: «Господин капитан!». «А-а-а, Дельбрюк, хорошо, что Вы здесь. Слышите, как тут великолепно». «Да, но где же господин капитан?». «Я здесь, наверху, в старой разрушенной башне, где у Лахса[147] наблюдательный пункт. Безупречно. Однако эти … там вновь поставили свои гаубицы чуть восточнее Кёнигсберга (?). Да, теперь-то пойдут. Кстати, 2-я отходит из Мемельхофа. Там тоже слишком жарко. Я только что сказал капитану фон Бокельбергу из 64-го, что ради Бога не стоит ему там растрачивать свою роту, которая сменяется, ведь теперь в этом смысла нет. Сначала надо выйти из Мемельхофа, а затем я дам им жару отсюда. Если
