Медленно, на подгибающихся дрожащих ногах я сползла с подоконника, не отводя убивающего взгляда от черта. Что самое паршивое – кажется, мой возмущенный вид его веселил.

Ну да, как еще позабавить скучающего кота? Покажите ему разъяренную мокрую мышь. Чем сильнее падало мое настроение, тем, кажется, стремительнее росло его. Потому что на мою хриплую ругань о том, что сейчас я планирую открутить ему теоретически-существующий хвост, он отвечал кривоватой ухмылкой и прожигающим блузку взглядом.

Хотя там и прожигать было нечего. Черт!

Скосив глаза, я оглядела рубашку, красноречиво облепившую лиф мокрой тканью. Сейчас я бы с удовольствием поменялась с Лилькой, стащив у той плотный пуш-ап и отдав ей свое однослойное кружево. Я поспешно прикрылась руками, продолжая выпускать пар из ноздрей.

– Какие-то проблемы, Олеся? – черт нагло поднял бровь.

– Да, Даррел! Целая куча чертовых проблем! – я махнула обеими мокрыми руками, пытаясь оценить объем свалившихся на меня невзгод, но тут же, завидев алчный блеск в зеленых глазах, снова обняла себя. – Начать хотя бы с того, что моя душа застряла в твоем воображаемом ломбарде черт знает насколько!

– Черт знает, – подтвердил хам. – Ей там вполне комфортно, не переживай.

– Видит бог, когда наши «прозрачные деловые отношения» подойдут к концу, я тебя тихонько придушу в постели, – я угрожающие сдвинула брови.

– Разрешаю потренироваться прямо сейчас, – Дрейк задрал подбородок, демонстрируя кадык, и пальцем поманил меня к себе.

В ухмыляющемся мужчине было не узнать того хмурого черта, что полчаса назад ехал со мной в одном лифте. Чужое унижение так здорово поднимает настроение? Надо запомнить. И проверить на этом муу…хоморе.

– Что тебя так развеселило? – обиженно фыркнула в довольную физиономию.

– Я упустил рассвет, но поймал закат. Чудесный вид, – сумбурно пояснил Дрейк и, для отсталых на почве все застилающего гнева, добавил: – Ты забавная, когда злишься. Глаза становятся в два раза больше и темнее, щеки краснеют. Очень опасный мокрый… хомячок.

Я сжала кулачки и прикусила губу. Сейчас душить нельзя. Совсем-совсем нельзя. Иначе контракт перейдет к его клиенту, и черт знает, какие у того будут фантазии на мой счет. Оставим сладкое на десерт. Я ему эту муху еще припомню.

– Не волнуйся за свою… – Дрейк красноречиво проехался зеленым рентгеном по моим бедрам и кашлянул, – душу, мышонок. Она в надежных руках. В моем «ломбарде» ей ничто не угрожает.

– А вдруг у нее там…

– Ммм?

– Проблемы какие-то, а я не знаю? Или, того хуже, дурная компания? – сурово сдвинув брови, выдала я свои опасения. Дрейк закашлялся еще громче. – Мало ли чему плохому другие души научат мою… сияющую…

Черт рассмеялся так, что ворс на ковре задрожал. А потом подошел, отвел в сторону ладошку, которой я все еще прикрывалась, и ткнул пальцем в центр мокрого пятна.

– Она все еще вот тут, Олеся, – проговорил он тихо и как-то подозрительно спокойно, не спеша отнимать палец от моей груди. – Я объяснял, а ты забыла.

– Ааа… Да…

Я с головой окунулась в два зеленющих омута, нависавших надо мной, и умные мысли куда-то делись. Гнев, кипевший в венах, тоже растворился, схлопнулся. Эта смена настроений – не только у него, но и у меня – порядком удивляла. И немножко бесила. Так что я снова начала злиться.

– Да пошел ты к черту! – пробурчала, стряхивая его палец со своей блузки.

– Я как раз к нему и собираюсь. Буду поздно, мышонок. Веди себя хорошо.

Я послушно кивнула и отвела глаза в чистое окно. Вести себя хорошо я не планировала.

***

Сменив мокрую промерзшую одежду на домашние штаны и рубашку, я села на неудобный в любом положении диван и попыталась прислушаться к чувствам. Ждала хоть какой-то подсказки. Знака свыше. Но единственное, что удалось откопать внутри себя, – это смятение и растерянность.

Черт ушел, унеся с собой все поводы для раздражения. Адреналин улегся. Закат раскрасил седое небо алыми мазками. Без мухи он и впрямь смотрелся лучше.

А я ведь чуть не послала Даррела к черту, Шварху и драному нефилиму вместе взятым… Едва не отказалась! Забыла на секунду о коварном пункте в моем контракте.

Сейчас, в тишине опустевшей квартиры, настырным комаром зудела мысль: Дрейк загнал меня на карниз специально. Искал брешь в защите, проверял почву. Почти уверена, что про страх высоты он узнал так же, как и про неприязнь к склизким субстанциям. Он ждал, что я откажусь. А может, просто хотел позабавиться…

Зачем ему продлевать контракт? Если Даррел так стремится к упорядоченности, я явно не тот питомец, который ему нужен. Рыбки в аквариуме – вот его «швар-хрх-хов» идеальный вариант. Молчат, умиротворяют и не мусорят.

Вероятно, дело в ауре, которая ему оказалась по вкусу. Ради своего «допинга» он готов терпеть и мое непослушание, и раздражающий винегрет мыслей, и прочую «неидеальность».

Ореховая тетка права – десять минут назад я была на волоске от продления контракта. Пара шуток в этом духе – и я застряну в коленно-локтевой позе на полгода. И вместо всего мира, обещанного мне Алексеем Николаевичем за хорошие оценки, увижу только паркет чертовых апартаментов с видом на «Москва-Сити».

Я решительно встала с дивана – тем более, что шея уже затекла из-за неудобной позы. Помяв пальцами позвонки, одернув рубашку и вооружившись телефоном, я в несколько шагов оказалась у кабинета. Сюда мне черт входить не запрещал… Что ж, посмотрим, где он хранит свои бумаги.

Минут через тридцать стало понятно, что не в столе и не на стеллаже, заставленном книгами. Смахнув пыль с полок, я решила отвлечься на ужин, а затем снова вернулась к поискам. Несколько часов пролетело незаметно: создавая видимость уборки, я методично обыскивала ящики, шкафы, комоды… Даже в корзину для бумаг заглянула – пусто.

За окном стремительно темнело, стрелки часов перешагнули полночь, а у меня до сих пор ничего не было. Черт! Он ведь что-то печатал перед тем, как заставил меня мыть окно? Что, если вся информация существует только в электронном виде? Проблема в том, что его макбук остался в спальне. А мне туда вход заказан.

Пару дней назад, когда вручала ему «рассветный кофе» и порцию яичного пирога, я видела, как он вводит пароль. Скучная последовательность цифр сама собой отпечаталась в памяти. Будто знала, что пригодится.

Все-таки странная это привычка – пялиться в окно, едва продрав глаза, и смотреть, как светило выплывает из-за горизонта. И сам черт… странный. Не такой, какими представлялись мне демоны. И вызывает совсем не те чувства, которые стоило бы испытывать к порождению Ада. Это окончательно сбивало с толку.

Резкий выдох – и я толкнула дверь в запретную спальню. Тут царил минимализм, как и во всей прочей квартире. Серые стены, стальное покрывало на аккуратно, без единой складочки заправленной постели. Серебристый макбук на тумбе. Ни пустого бокала, ни книжки, ни брошенной впопыхах рубашки… Просто обезличенная казарма, а не жилая комната одинокого мужчины. Есть ли у него вообще слабости, кроме кофе, рассветов и чистоты?