– Правда? – Он опять повесил на шею фотоаппарат, на этот раз с зум-объективом с большим фокусным расстоянием. Попятившись, Лен поднимает камеру и снимает школьный двор. – И какие они будут, интересно?

– В параллельной вселенной Лен будет… – Я рассматриваю напарника, пока он делает второй снимок. – Общительным. Прямым. Очень серьезным. – Еще один щелчок. – И, конечно, профеминистом.

Лен опускает фотоаппарат и ухмыляется:

– Понятно.

– А Элайза из параллельной вселенной?

Он секунду обдумывает ответ.

– Она, наверное… беззаботная, застенчивая и ни о чем, кроме парней, и не думает.

Я фыркаю:

– А как она относится к Лену из параллельной вселенной?

– О, он ей нравится.

– А она ему?

– Конечно. Они отлично ладят.

Теперь он стоит очень близко, и нас разделяет только фотоаппарат с большим объективом, который он держит на уровне груди. Если бы я по какой-то причине резко потянулась вперед, я могла бы разбить одну из самых дорогих единиц фотоаппаратуры, принадлежащей «Горну». И меня это странным образом тревожит.

– Похоже, они оба ужасно скучные ребята, – говорю я и ускользаю.

20

На бейсбольном поле мы с леном садимся на открытой трибуне, откуда сквозь сетку-рабицу открывается отличный вид на основную базу. Мы с той стороны поля, которая ближе к скамье запасных гостевой команды, и я вижу несколько парней из Уиллоуби в коричневой с белым форме – они перебрасывают друг другу мяч.

– Это называется разминка, – поясняет Лен.

– Ясно, – говорю я.

Один из десятиклассников, Луис Игера, замечает Лена и машет ему.

– Лен-чан! – вопит он (похоже, это все, что Луис знает по-японски). Вместе с одиннадцатиклассником Адамом Гибсоном он трусцой подбегает к сетке.

– Как жизнь? – спрашивает Лен, широко улыбаясь.

– Будешь сегодня нашим питчером? – говорит Адам. – Уступлю тебе первый бросок.

– Не-е, чувак, я еще не восстановился. – Лен указывает на свой локоть.

– А, точно, – говорит Луис. – Ведь именно поэтому нам приходится терпеть вот этого балбеса.

– Пошел ты, Игера, – жизнерадостно отзывается Адам.

Лен изучает небо, в котором гуляет шквалистый ветер. Оно совершенно безоблачное и неестественно яркое.

– Справитесь при таком ветре?

– Да, отстойная погода. – Адам поплотнее натягивает кепку, а Луис качает головой и крестится. Потом Адам кивает на фотоаппарат: – А ты будешь документировать игру?

– Да, мы с Элайзой освещаем матч для «Горна». – Лен показывает на меня.

– А ты разве не та феми-нацистка? – спрашивает Адам, впервые замечая меня. Луис пихает его локтем, будто пытаясь напомнить о манерах, но Адам поглядывает на Лена, потом на меня и подмигивает. – Помирились все-таки, да?

Я прикидываюсь, что ничего не знаю.

– Вроде мы не ссорились.

– Ну что, – ревет судья, ампайр, – поехали!

Пока игроки занимают свои места (команда Харгис – на поле, Уиллоуби – на скамье запасных, кроме Луиса, который первым будет отбивать), ветер набирает силу и превращается чуть ли не в настоящую пыльную бурю. Туча оседает целую минуту. Нам с Леном приходится поднять воротники и закрыть ими лица, чтобы не дышать пылью.

Наконец ампайр дает сигнал начинать игру. Питчер от Харгис, бледный голенастый рыжий парень, раскручивает руку и запускает мяч в стремительный полет над основной базой.

– Страйк! – лает ампайр.

Я не успеваю даже моргнуть.

– Но Луис даже не шевельнул битой.

– Все равно, – говорит Лен. Он секунду разглядывает рыжего питчера. – А этот Макинтайр хорош.

Луис успевает добежать до первой базы, а Макинтайр тем временем продолжает разделывать под орех следующих двоих бьющих нашей команды, словно Санта Ана – всего лишь легкий бриз. Но вот к базе подходит Джейсон Ли.

Болельщики прекрасно знают, кто он такой, и сосредоточенное внимание толпы превращается в мощный заряд электричества, ощутимый даже невзирая на помехи из-за ветра. Вокруг меня зрители напрягают спины, вытягивают шеи, задерживают дыхание: все неотрывно смотрят на парня с покатыми плечами, идущего самодовольной походкой боксера с битой в руке. Даже мне любопытно, что он сделает.

В отличие от остальных бейсболистов из Уиллоуби, Джейсон, судя по всему, левша. Он покручивает носком одной ноги в пыли, постукивает по этому месту битой, потом повторяет то же самое с другой стороны. Наблюдая, как он вертит битой так и сяк, прежде чем принять стойку, я понимаю, что в руках Джейсона алюминиевая дубина кажется совершенно невесомой.

Макинтайр делает первый бросок, мяч выстреливает прямо в Джейсона, и тот вынужден отскочить в сторону.

– Мяч! – выкрикивает ампайр.

– Он чуть не попал в Джейсона! – возмущаюсь я. – А Макинтайр так хорошо бросал.

Лен прищуривается, глядя на питчерскую горку.

– Возможно, он это нарочно, – заключает напарник. – Чтобы выбить Джейсона из колеи.

– А что, так можно?

– Это не запретишь.

– А ты так делал?

– Если надо было. – Лен чуть поворачивает голову ко мне, но взгляд отрывает от поля только тогда, когда замечает мой немой укор. – Чего? – спрашивает он со смешком. – Ты разве думала, я буду играть честно?

Не пойми с чего я чувствую щекотку зарождающейся улыбки – и спешно ее подавляю.

– Ну да, это вряд ли.

Но, похоже, Лен ошибся насчет Макинтайра: следующий бросок опять мажет. Фанаты Харгис тоже это понимают, и тут как зверь пробуждается их неприязнь. «Давай, Макинтайр, соберись!» – ревет громовой голос с трибун.

Болельщики Уиллоуби тоже недовольны. Они протестуют столь же громко, и понятно, что они думают: «Наш Джейсон достоин лучшего соперника. Как он поставит рекорд, если ему нечего отбивать?»

Вот только следующий мяч опять летит мимо, и теперь Макинтайр всех конкретно достал. Ветер поднимает очередное облако пыли, и приходится ждать, пока оно осядет, но болельщики в заминке винят исключительно рыжего питчера. «Да шевелись уже, Джорджи! – орет кто-то. – Харэ бросать как девчонка!»

Я оглядываюсь по сторонам, но, похоже, никого вокруг этот комментарий не раздражает. До меня начинает доходить, что я в центре безмозглой толпы, раззадоренной фанатизмом (которому можно было бы найти куда лучшее применение) и ветром Санта Ана, – а сейчас идет только первый иннинг.

Четвертая подача Макинтайра наконец выходит приемлемой, Джейсон замахивается битой и попадает по мячу с приятным гулом. Мяч взлетает ракетой в сторону внешнего поля, прочерчивая изящную параболу, и кажется, ей суждено окончиться хоумраном, но нет: у дьявольского ветра своя алгебра, и в последнюю секунду мяч меняет траекторию. Мы все это видим: секунду назад он летел куда-то за забор, но сейчас его сдувает ветром, и мяч падает в раскрытую перчатку аутфилдера команды Харгис, который, чтоб ему, следил за мячом, не отрывая глаз.

Публика потрясена. Фанаты Харгис приходят в себя первыми и взрываются восторженными криками.