Шрифт:
Закладка:
– Я тоже рада тебя видеть, мам. Я приехала не на поезде.
Стою в чистенькой, вылизанной до белизны прихожей, а Денис застывает позади меня, лишая путей к отступлению. Разумеется, сначала мама обращает взор на него, а уже потом смотрит на меня, причем в глазах её читается: ну и что это значит?
Она у меня худощавая и симпатичная. Носит сорок четвертый размер одежды, мало красится. Даже не скажешь, что ей почти пятьдесят лет. Только вот мама сознательно посвятила жизнь мне, отказавшись от мужчин.
Ну и к чему это привело?
К тотальному одиночеству.
– А кто это? Таксист? Ему заплатить или что? – уточняет мама.
– Денис, познакомься с моей мамой.
– Очень приятно, Людмила Петровна, Оксана много рассказывала про вас, – безбожно врет Костров, который про маму слышал три раза и исключительно в контексте «тебя ждет кромешный ад».
Но имя он её выучил. За что получает дополнительный плюсик в карму.
– Вообще-то ты должна была приехать одна, – поджимает мама губы, чем подтверждает мою теорию про случайное знакомство с хорошеньким медбратом.
– Решила заодно познакомить тебя со своим молодым человеком. Покормишь нас?
Но мама застывает на месте, не предлагая раздеться, не спрашивая, где наши чемоданы.
– Ну и где твой молодой человек планирует спать? – сухим тоном. – В машине?
– Здесь. – Улыбка становится шире, хотя внутри меня потряхивает. – У нас вроде бы была третья комната, если тебя смутит его совместная ночевка со мной.
– Смутит?! – Мама старательно изображает крайнюю степень ужаса. – Это возмутительно и аморально! Что люди-то скажут? Привезла хахаля к родной матери! Я запрещаю этому твоему Денису находиться здесь. Пусть немедленно уезжает!
– Ты уверена?..
– Всё нормально, – Костров кладет ладонь мне на плечо, – я переночую в гостинице.
– Я тоже переночую в гостинице, – зло рычу, разворачиваясь. – Мне двадцать лет, я могу сама выбрать, с кем и где спать. Поехали отсюда.
– Если ты сейчас уедешь, то можешь не возвращаться! – радостно откликается мама.
Спасибо за предложение.
С удовольствием им воспользуюсь.
Мы оказываемся на улице, причем я пышу гневом и готова метать глазами молнии. Телефон разрывается от звонков – мама дает неразумному ребенку последний шанс одуматься и вернуться в теплое гнездышко.
Вернуться в одиночестве, конечно же.
Желательно, навсегда.
– Что, выгнала тебя мать? – вылезает из окна вечно бодрствующая тетя Света. – Ну и правильно сделала, а нечего шляться ночами со всякими козлами.
– Идите к черту! – ласково отвечаю я и показываю средний палец, который вводит местную сплетницу в глубочайший ступор.
– Стой. – Денис хватает меня за локоть и разворачивает к себе. – Остынь. Вдохни и выдохни, ну же, давай.
Он так спокоен, как под транквилизаторами, без единой эмоции. По сравнению с Костровым я – сумасшедшая истеричка.
– Остынь?! Денис, она так каждый раз! Всегда! Мне шагу нельзя ступить без её разрешения. Нечего нам тут делать, давай уедем…
– Ну-ну, семнадцать часов туда, семнадцать часов обратно. Увлекательное путешествие. Перестань. Ничего же не произошло, – убеждает Денис, будто не его только что гоняли ссанными тряпками как какого-то малолетнего утырка. – Не горячись, Оксана. Знаешь что? Подожди меня в машине.
– Костров, я не знаю, чего ты добиваешься, но тебя пошлют так далеко, как ты ещё не ходил. Тебя даже в квартиру не пустят, в домофон выскажутся, и всё.
– Даже не сомневаюсь в этом. Дай мне пять минут.
Сижу, нахохлившись, а Денис общается с моей мамой через – ну, конечно же! – домофон. Разумеется, она не позволила ему войти внутрь. Более того, я не таю надежд, что они поговорят, и на маму снизойдет озарение.
Обидно до слез, но сдерживаюсь.
Так, надо заняться чем-нибудь полезным. Например, выбрать приличную гостиницу. Всё, что я знаю про отели нашего города, так это то, что в них лучше спать полностью одетыми и желательно на своем постельным белье.
Костров возвращается, откидывается на водительском сидении. Пальцы его барабанят по рулю, а на губах появляется усмешка.
– А у тебя властная мама.
– Ты нашел интересный синоним к слову «деспотичная», – я тычу Денису под нос телефоном с выбранным номером. – Устроит?
– Да, вполне, – даже не смотрит. – Куда ехать?
Отель оказывается сносным, даже без видимых тараканов и – надеюсь – без клопов. Впрочем, мы так измотались от долгой дороги, что рушимся на кровать, особо не разглядывая обстановку.
Я просыпаюсь в пять утра, потягиваюсь, хрустнув всеми позвонками разом. Матрас, конечно, великолепный. В меня впивались все пружины по очереди.
Впрочем, не худшее место. Чистенько, аккуратно, окна выходят на городской парк, за которым, правда, на пригорке возвышается кладбище. Но, кроме белокаменной часовни, ничего отсюда не видно.
Если по-честному, меня только сейчас накрывает настоящим опустошением. Вчера слишком устала, чтобы лелеять в себе обиду и злость. Но чертовски неприятно, когда родная мать из-за своих дурацких принципов готова на то, чтоб дочь спала незнамо где. А если мы бедные студенты, и у нас нет денег на гостиницу?
Дремать в машине, в мороз?
В носу начинает щипать от несправедливости.
Зря мы сюда приехали, зря я притащила Дениса. Не заслужил он такой мести как знакомство с моей мамой.
Смотрю на него. Одеяло откинуто в сторону, комом валяется на самом краю кровати. Конечно, ему ж вечно жарко. Лицо умиротворенное, расслабленное.
Интересно, о чем они общались с мамой?..
Она как будто слышит мои мысли, потому что спустя несколько секунд телефон вибрирует, оповещая о новом сообщении.
Жду тебя вечером на ужине
Вдогонку прилетает совсем уж «сквозь зубы»:
Можешь прийти со своим молодым человеком.
***
Интересно, что должно произойти, чтобы я полюбила этот город? Его серые пятиэтажки и узкие улицы, на которых не разъехаться двум автомобилям? Чтобы с ностальгией вспоминала детство и приезжала сюда с трепетом, какой бывает только у человека, вернувшегося после долгой отлучки домой?
Пока город вызывает у меня лишь ноющую боль в области сердца. Будто и хочу я полюбить его стены, но всякий раз ломаю о них крылья.
Пока Денис спит, я выхожу на улицу. Покупаю в газетно-кофейном киоске (там продают журналы, а заодно наливают капучино) стакан кофе. Чудное дело, здесь что-то работает с семи утра?! Прогресс! Я привыкла, что магазины открываются в девять и закрываются в шесть. Мне даже казалось, что негласный слоган нашего города: «Нечего шляться и тратить деньги».
