Шрифт:
Закладка:
Таким же живым он чувствовал себя рядом с Киоре. Что он будет делать, если эти двое — один человек? И кого из них он больше хотел бы видеть рядом?
Доран не знал. Не хотел знать. Пока он связан с императором Тайным сыском, его долг — соблюдать закон и ставить оный выше любых своих желаний.
Но, пока ничего точно неизвестно, он может быть спокоен — закон не карает за подозрения. Пока нет доказательств, всё в порядке.
«Не в порядке, — не согласился он сам с собой. — Я хочу знать правду. Мне нужно ее узнать!»
Потянуло сквозняком — открылось окно, и в него забрался тонкий, гибкий силуэт, и Доран застыл, смотрел на гостью, не веря глазам. Зачем она пришла именно сейчас? Почему не завтра или через день?
Сердце ухнуло и провалилось в желудок, он часто задышал, словно охваченный лихорадкой. Киоре наклонила голову к плечу, рассматривая его — опять этот уродливый костюм головастика, скрывавший ее целиком! Злость, какой он давно не испытывал, захлестнула волной.
— Эй, твой Корте теперь возглавляет толпы заговорщиков. Просил не ругаться, это вынужденно. Жив, цел, активно вливается в новое общество, — говорила она, а Доран не слышал слов.
Киоре подошла близко — опасно близко, и он, бросившись, дернул ее на себя. «Запястье!» — стучала мысль в голове, но увы, он перепутал руку и дернул не тот рукав, а дальше его ударили в грудь и челюсть, очень сильно и очень больно. Он разжал руки, и девушка выскользнула из захвата.
— Спятил? — проворчала Киоре, опуская рукав на место.
— Я не в себе, — признал герцог, когда вернулась возможность дышать. — В лицо можно было и не бить.
— Претензии не принимаются!
И Киоре сбежала, оставив его в одиночестве.
Проснувшись, Доран несколько минут щурился, глядя в окно. Затекла шея, болела спина, но даже бледный свет пасмурного дня ободрял, он растворил ночные страхи, депрессивные мысли. Душ, бритье, завтрак с принесенной дворецким газетой, и стальной герцог Хайдрейк твердой, уверенной поступью вышел из дома.
В приемной его уже ждали.
— Доброе утро, ваше сиятельство, вести есть, — поднялся следователь и тут же наклонился за упавшим с колен шарфом.
— Рассказывай, — кивнул он, занимая кресло в кабинете.
— Ну, сошлось, ваше сиятельство, все девушки так или иначе регулярно бывали в том районе, примерно даже определили ту часть улиц, по которым все они ходили! Стало быть, там что-то таится, что мы пока не нашли.
Доран взял ручку. Нечто общее для всех убитых нашлось, но это было зерно, крупица того, что следовало узнать.
— Район большой, даже если сузить до указанных тобой улиц. Слишком большой. К тому же мы по-прежнему не знаем, что нужно искать, — следователь, шмыгая носом, уныло кивал в такт словам. — Но вы все молодцы. Я верю, что скоро найдете убийцу.
— Так конечно, ваше сиятельство! Как иначе?.. У самого дочь, а как представлю, что с ней такое сделают… С работы не уйду, пока мерзавцы под суд не пойдут!
Следователь ушел, а вместо него на пороге появилась тучная фигура виконта Оленского.
— Вам следует знать, что сделала эта ошибка воспитания.
Он брезгливо скривился и положил на стол уличную листовку с портретом Вайрела, где тот с фанатичным видом вещал из-за сколоченной из ящиков трибуны перед нищенски одетой толпой.
— Он обещает очистить город от туманных чудовищ и призывает людей всё брать в свои руки, потому что помощи от нас нет и не будет. Пока император лебезит перед колдунами, люди решили устроить самосуд чудовищам. Каково, ваше сиятельство?
Доран нахмурился, вчитываясь в неровные строчки — печатный станок подвел, но виконт пересказал всё верно.
— И это только начало! Все-таки нельзя простолюдинам давать образование. Они совершенно не ценят такой дар.
И, сделав подобный вывод, виконт удалился.
— Ваше сиятельство, пришло напоминание из дворца — вас ждут сегодня на выставке, — заглянул к нему в кабинет Истиаш.
Доран посмотрел сквозь него, еще пребывая в мыслях, перевел взгляд на часы.
— Тогда мне пора ехать… А ты, Истиаш, передай это…
Картонная карточка с извещением о визите легла в детскую ладонь.
«Жив. Цел. Активно вливается в новое общество», — слова Киоре звучали теперь насмешкой. «О таком я точно не просил! Глупец! Это же ударит по императрице!» — Доран сжал руки, глядя в окно. Машина ехала, водитель молчал, и он мог свободно думать.
Сплетни даже в огромном Тоноле распространялись с ужасающей скоростью. На выставке научно-технических достижений, под которую отвели павильон неподалеку от дворца, шептались не о новых двигателях, не об огромных чертежах дирижаблей, не о новых эффективных насосах, а о листовках…
Паоди поддерживал бледную Саиру, прямой взгляд которой Доран не вынес и отвернулся. Однако бежать от разговора было бы ужасно стыдно, и, когда императорская чета подошла к Дорану, казалось, замерли все и вся — люди, механизмы, ветер.
— Я не знаю, что сказать, Доран… — начал Паоди. — Твой бывший помощник, похоже, возомнил себя новой властью.
— Мне прискорбно было узнать об этом, Ваше Величество.
— Дворяне негодуют, Доран, — прошептала бледная Саира, поддерживаемая мужем под локоть. — Мой указ…
— Его нельзя отменять, — качнул он головой, — иначе недовольны будут абсолютно все. И нельзя судить обо всех простолюдинах по одному человеку. Дворяне тоже предают, — закончил он и обвел взглядом жадных до слухов людей, которые мгновенно сделали вид, что случайно проходили мимо.
Далее они разошлись, и Доран обошел всю выставку — он порой финансировал некоторые разработки, которые казались ему интересными. Двое мужчин нашли его и горячо благодарили за вложенные деньги. Доран кивнул и покинул их.
Мелькнула знакомая фигурка… Доран обернулся — возле чертежей с дирижаблями крутилась дочь виконта Оленского и восторженно щебетала, а ее, молча внимая, слушала Ниира — уставшая, бледная. Афранья позвала ее, и девушка что-то ответила, повернувшись спиной к герцогу.
И он ушел с выставки.
— Куда, вашсиятельств?
Он назвал водителю адрес.
Особняк Соренора, как и его владелец, производил впечатление чего-то нечеловеческого, жуткого. Не потому ли, что сложен он из черного камня? Или дело в кустах без листвы? И тучи над крышей дома, словно соответствуя хозяину, выглядели особенно темными и тяжелыми.
Дверь открыл сам граф, одетый, как и в прошлый раз, в мягкий халат, скрывавший его чрезмерную худобу. Черно-белые волосы рассыпаны по плечам и выглядят так, словно на него паутина упала.
— Вы
