Последняя фраза адресована женщине с бейджиком, которая беспомощно смотрит на охранников.

Черт. С меня хватит.

Я отхожу от Рэнсома и спешу вперед, надеясь разрядить обстановку, пока не стало еще хуже. Как только Мисти замечает меня, она оживляется, и на ее лице расплывается торжествующая улыбка.

– Видали? – говорит она, тыча пальцем в мою сторону. – Это дочка моя. Я ее вырастила. Я заботилась о ней. Дала ей все, черт подери. Если она здесь, то и я тоже должна здесь быть.

Мое лицо тут же заливается краской. Теперь все пялятся на меня, и я могу только догадываться, о чем они думают. Они смотрят на нас обеих, как на мусор, как на каких-то фриков. Слезы застилают глаза, но сейчас у меня нет времени плакать. Сделаю это попозже, когда пойму размер ущерба, который мне нанесла мать.

– Прекрати, – говорю я, подходя к ней и хватая за руку. – Что ты здесь делаешь?

– Пришла пообщаться с богача-а-ами, – невнятно протягивает Мисти, слегка хихикая. – А еще выпить шампанского со своей малышкой. Ты разве не хочешь, чтобы я была тут с тобой?

Вместо ответа я тяну ее за руку, пытаясь заставить пойти со мной, но она вырывается из моей хватки, отказываясь сдвинуться с места.

– Мне очень жаль, что так получилось, – говорю я женщине из музея. – Она…

Женщина не отвечает, просто смотрит на меня, и у меня замирает сердце. До этого я была внучкой Оливии Стэнтон и гостьей, с которой люди стремились познакомиться. Теперь я просто дочь проститутки, которая не в себе и устраивает сцены.

– Если она не уйдет, мне придется вызвать полицию, – говорит женщина, и ее голос становится холодным.

Я киваю, затем переключаю свое внимание обратно на маму.

– Тебе нужно уйти, – говорю я ей, стараясь говорить тихо. – У тебя нет приглашения, поэтому они не могут тебя впустить. Просто уходи, хорошо? Не усугубляй ситуацию.

– О, не усугублять ситуацию? – Мисти хмурится, ее настроение меняется от радостного к раздраженному в мгновение ока, как это часто бывает, когда она в таком состоянии. – Ты думаешь, я только все усугубляю, да? Так вот почему ты не хочешь, чтобы я была здесь? Это ты велела им не пускать меня? Твою собственную мать?

Она пихает меня, пытаясь оттолкнуть охранников и пройти дальше внутрь, но они слишком сильные и быстро ее скручивают.

– Эй! Пустите!

Мисти сопротивляется, брыкается и извивается в их руках, пока они выводят ее на улицу и спускают по лестнице. Большинство гостей остается внутри, но несколько зевак следует за мной, когда я выхожу наружу. Женщина из музея вызывает полицию, а охранники удерживают мою мать в ожидании копов.

Вспыхивают синие и красные огоньки, и Мисти наконец перестает сопротивляться, немного успокаиваясь. Двое полицейских выходят вперед, желая поговорить с ней и охранниками.

Часть меня думает, что нужно остаться с ней и убедиться, что все будет хорошо, но другая не желает иметь с ней ничего общего, злясь и обижаясь на ее поведение. Я прислушиваюсь к этой части, возвращаясь в музей вместе с остальными гостями.

В большом зале, где проходит мероприятие, царит странная тишина, все разговаривают приглушенными голосами, собираясь в плотные группки, чтобы посплетничать. Рэнсом, Мэлис и Виктор стоят у двери, и я вижу, как Рэнсом делает движение, словно собирается подойти ко мне, но я качаю головой, натянуто улыбаясь ему.

Не знаю, смогла бы я не сломаться и не расплакаться, если бы он сейчас со мной заговорил, и я увидела бы сочувствие в его глазах.

Я осматриваю зал в поисках Оливии, но, прежде чем успеваю ее найти, кто-то откашливается в микрофон. Это привлекает внимание всех собравшихся. Симпатичная темнокожая женщина в вечернем платье улыбается с другого конца зала.

– Всем здравствуйте и добрый вечер, – говорит она с наигранной бодростью в голосе. – Извините, что прерываю, и большое спасибо всем вам за то, что пришли сегодня вечером. Музей современного искусства является столпом культурной жизни этого города на протяжении…

Я пропускаю большую часть ее речи, позволяя словам об истории музея звучать в моей голове где-то на втором плане. Ясно, что она пытается отвлечь людей от только что произошедшей сцены, замалчивает ее, чтобы вернуть вечер в прежнее русло.

– Мы особенно рады представить новое крыло и позволить вам всем взглянуть на него первыми. Благодаря пожертвованиям таких меценатов, как вы, и неустанной работе нашей команды, мы рады сообщить, что в Музее современного искусства теперь появится раздел, посвященный исключительно работам местных художников. Некоторые предметы станут постоянной частью коллекции, в то время как другие будут выставляться ежеквартально, чтобы мы смогли по-настоящему оценить таланты, которые может предложить Детройт.

Все аплодируют, и я хлопаю вместе с ними, по-прежнему пребывая в оцепенении. Новое крыло теперь доступно, и люди идут туда, обсуждают открытие и восхищаются работами местных художников.

О том, что произошло, вроде бы никто больше не говорит, но я знаю, что они не забыли.

Мероприятие длится еще около часа, однако я теряю счет времени. Все как в тумане, и порой я замечаю, что люди смотрят на меня. Они всегда отводят взгляд, когда я смотрю в ответ, но я знаю, о чем они, должно быть, думают.

Я самозванка. Мне здесь не место.

Трой смотрит на меня и ухмыляется, в выражении его лица столько презрения и издевки, что у меня скручивает желудок.

Остаток ночи я провожу на автопилоте, развивая навык, который приобрела, когда жила в доме Мисти и пыталась делать уроки в своей комнате, пока она «развлекала» клиентов в гостиной. Все, чего я желаю, – чтобы все это поскорее закончилось.

В итоге вечер подходит к концу, и люди начинают расходиться. Я отчаянно хочу выбраться отсюда, и, когда почти уже выскальзываю за дверь, кто-то подходит и трогает меня за плечо, и я подпрыгиваю от неожиданности.

Это Оливия. Она весь вечер предоставляла мне свободу, не водила по комнате знакомиться со своими друзьями, как делала это в начале, и я понятия не имею, потому ли это, что ей стыдно знакомить их со мной сейчас, или она знает, что я была не готова. В любом случае, при виде нее мне снова хочется плакать.

– Уже уходишь? – спрашивает она.

Я киваю.

– Мне так жаль, – говорю я ей. – Я не знала, что она сегодня заявится сюда. Я не… Я бы никогда не велела Мисти приходить. И поскольку все знают, что я твоя внучка, они будут думать, что ты причастна ко всему этому, и…