что-то продавала. Именно так с моим папашей и познакомилась. Он тогда напродавал кучу её картин. А я занимаюсь тем, что скупаю их сейчас. Разумеется, никто даже близко не знает, кто она такая.

Чёрт, я бы сейчас дорого отдал, чтобы понять, что он чувствует.

— Ну не будем о грустном, — сказал он. — Лучше скажи мне, как понял.

— Что именно?

— Ой, да не прищуривайся. Я же вижу.

Вздохнул. Ну, наверное, нет смысла удивляться.

— Как тебе это сходит с рук?

— Уход от налогов? — усмехнулся он. — Или твой вопрос несколько шире?

— Вообще всё.

— Ну, когда ты так полезен империи, пацан, на твои выходки будут смотреть сквозь пальцы. И всё-таки, как ты понял?

— Да чё там понимать-то. Довольно распространённая схема, — произнёс я. — Государство даёт налоговое послабление при приобретении предметов искусства в меценатских целях. Тут и думать много не надо, чтобы догадаться о предоставленных возможностях.

Схема была стара как мир. Предположим, у нас есть деньги, которые было бы очень неплохо сделать «законными» в глазах государства. Находишь, допустим, малоизвестного художника. Заказываешь у него работу, после чего, имея на руках галерею с хорошими связями, пиаришь картину. Создать иллюзию исторической ценности не проблема. По своему опыту знаю, как часто подобного рода картины находили, скажем, на пыльном чердаке у любимой бабушки.

Далее уже проще. Создаём фиктивную историю владения, таким образом, чтобы её подтверждение было весьма проблемным. Добавляем сверху несколько экспертиз от прикормленных экспертов и специалистов, которые выдадут заключение о подлинности картины.

После следует серия перепродаж через линейку галерей и частных владельцев. Желательно так, чтобы ещё и находились они крайне далеко друг от друга. Постепенное повышение цены с каждой транзакцией даст налоговые льготы, как и любая операция с предметами искусств. При этом реальные деньги эту систему не покидают.

Финальным аккордом будет продажа с аукциона. Полотно уйдёт по цене, значительно превосходящей начальную. По бумагам всё будет абсолютно легально. Настолько, что подкопаться к этому будет просто невозможно.

Разумеется, это лишь одна схема из множества. Просто именно с этой в своей прошлой жизни я сталкивался чаще всего. И тут я заподозрил схожий случай. Особенно после слов Браницкого о том, что он собирается пожертвовать её на благотворительность. Но теперь, после его заявления…

— Подожди, ты говорил о том, что собираешься подарить их музею…

— А я и не врал, — сказал он. — Мне принадлежит один. Вот ему и подарю.

— То есть сам себе.

— Не вижу в этом никаких проблем, — усмехнулся он, провожая взглядом троих мужчин, что несли плотно закрытый противоударный кейс к его спорткару.

— Тогда, я просто не могу не спросить. Насчёт детского дома…

— Даже и не соврал. — Браницкий улыбнулся и подмигнул мне. — Мне целых три штуки принадлежат. Я на них кучу денег трачу, между прочим.

— Что, сердобольность мучает?

— С чего ты взял? — удивился он. — Не. У меня люди, которые следят за ребятишками. Отбирают лучших. Я спонсирую их жизнь, обучение и всё прочее. А они вырастают с чётким пониманием, кому этим обязаны. Смекаешь, к чему я?

— Не слишком дальний выстрел-то?

— Кто знает, — пожал он плечами. — Вдруг куда попаду.

Браницкий сдвинул рукав пиджака и посмотрел на циферблат дорогих золотых часов.

— Ладно, пацан. Хорошо справился. Поеду делами заниматься. Передавай привет Князю, как увидишь этого пройдоху.

А дальше он запрыгнул в машину. Через пару секунд спорткар под рёв двигателя и визг стираемой об асфальт резины сорвался с места и рванул по улице.

А я стоял у входа в галерею и думал… вот нафига всё это было? Не сомневаюсь, что он бы их купить мог и за цену в десять раз выше. На кой-чёрт было устраивать это представление…

От этих мыслей меня отвлёк звонок телефона. Достал и глянул на экран. Банковское приложение выдало уведомление о поступлении средств на счёт.

Один миллион триста тысяч рублей.

Я даже в этот момент не знал, смеяться или плакать. А потом вспомнил, как он сказал, что заплатит мне разницу в стоимости. Может, наёмного убийцу теперь нанять за его рыжей башкой? Вдруг ему повезет и мир избавится от одного чересчур скучающего графа?

Закрыл приложение и набрал номер Ксюши. От неё, к слову, целых два пропущенных было. Благо не больше. Я ей ещё в галереи отправил смску, что задержусь немного.

Зато теперь она сможет разгуляться на широкую ногу. От мысли о том, какое количество магазинов она заставит меня пройти, становилось дурно.

— Ксюша, привет. Я освободился…

— Отлично! — радостно перебила она меня. — Тогда встретимся через сорок минут в торговом центре. Я уже подобрала несколько вещей и…

* * *

— Можно?

Роман поднял голову от разложенных на столе бумаг. Махнул рукой, и Анастасия зашла к нему в кабинет, закрыв за собой дверь.

— Только быстро. Я через десять минут уезжаю с отцом.

Сестра скорчила недовольное лицо.

— Могли бы и меня с собой взять.

— Нет, не могли бы. Это связано с Румянцевым. И мы туда не развлекаться едем, — сразу же сказал Роман, не отвлекаясь от бумаг. Затем всё же поднял глаза. — Ты чего пришла?

— Хотела уточнить кое-что.

— Что именно…

— Ром, я не хочу туда идти.

— Придётся, Настя, — отозвался Роман, раздумывая, как бы ему сейчас избавиться от сестры. — Приём у Распутиных — это ежегодная традиция. И приглашена вся семья.

— Вас одних там хватит за глаза, — тут же попробовала возразить Анастасия, но Роман зарубил её попытку на корню.

— Вот иди к нему в кабинет и скажи это сама, — предложил он, прекрасно зная, что Настя скорее сейчас в окно выйдет, чем сделает это.

— Ты прекрасно знаешь, какой ответ я получу, — фыркнула она и с недовольным видом уселась в кресло, сложив руки на груди. — «Это важно для семьи, Настя» и всё в том же духе.

— Это важно для семьи, Настя, — следом за ней повторил Роман. Поставил подпись на последнем листе, убрал его в сторону и поднял глаза. — Не понимаю, в чём проблема.

— Ты смеёшься?

— Нет, я…

— Ром, да всё будет, как в прошлом году! — воскликнула она. — Или забыл, как он мне тогда женихов выбирал?