все, что есть в Слезе, уйдет к колдуну. Только при таком раскладе не то что нашему старому хрычу гарантированно карачун настанет, но и тому, кто помоложе. Не выдержит людская душа такого притока первозданной силы, сгорит мигом. И сердце наверняка откажет.

— А артефакт? С ним что случится?

— Превратится в просто камешек, — объяснила мне старушка. — Хочешь — в море бросай, хочешь — дырочку просверли и веревочку в нее продень — вот тебе амулет. На память. Хотя тут подход не слишком рациональный, согласна. Все же вещь уникальная и сильно дорогая.

Очень любопытно. Очень. Главное — насколько это правда? Хотя… Почти наверняка это она. Старая хитрюга хочет убрать моими руками Матвея, это ясно как день, следовательно, врать ей никакого интереса нет. Слышал я о том, как лет тридцать назад Верховин подвел под смерть нескольких молоденьких ведьмочек из ее ковена, а после еще над ней самой посмеялся, мол, «докажи, что здесь моя вина». Доказать не получилось, но, ясное дело, Марфа Петровна ничего не забыла и не простила. Думаю, она и слезу хотела добыть для того, чтобы супротивника своего красиво, с душой и прощальным словом в расход пустить. У самой не получилось, но есть же я, доверчивый и простой, как пять копеек.

Вот только почему она уверена, что я непременно надумаю Матвея угробить? Только потому, что он мою бывшую нанял? Вообще не повод. Значит, что? Есть еще какие-то нюансы, которые мне неизвестны. Пока.

Но в целом расклад относительно честный. Да, Марфа меня играет в «темную», но она и расплатилась за это сполна выданной мне информацией. Плюс, что важно, никаких обязательств перед ней у меня не возникло. Просто поговорили — и только. Каждый остался при своих.

— Но такой номер только с колдунами пройдет, — погрозила мне пальцем собеседница, — больше ни с кем. Видать, за что-то Род их племя не жаловал. Хотя, как по мне, ведьмаки куда хуже. С колдунами всегда договориться можно, ну, за редким исключением, а эти из века в век нам палки в колеса суют. Аж со времен Вещего князя!

— Да нет, и среди них нормальные имеются, — заступился за немногочисленное племя ведьмаков я. — Сталкивался, общался.

— Ай! — отмахнулась старая ведьма, давая понять, что тут мы во мнениях не совпали. — Ладно, езжай куда тебе надо, вроде обо всем поговорили.

— Ну да, — встал с лавки я. — Благодарю и за новости, и за огурцы. А если после баночку-другую соленых дадите, так и вовсе рад буду невероятно!

— Заезжай, забирай, — разрешила Марфа. — Ладно, еще один вопрос задай. Вижу же, свербит тебя.

— А Голема кто на Урал послал? Может, знаете?

— Знаю, — кивнула она. — Аккурат третьего дня и выяснилось, причем совершенно случайно. Ильмера его наняла. Ворожея. Ну, ты с ней знаком.

И снова кирпичик встал к кирпичику — конечно ворожеи. Кто же еще, мог бы и додуматься. Золота у нее хватает, община за века его накопила немало, а дальше все просто — потеряв свою правую руку Беляну, Ильмера решила, что деньги дешевле, чем жизни ближниц, и купила объективно лучшего из московских наемников. Кстати, это рушит один из планов Баженова, вряд ли мы сможем предложить Голему больше, чем они. Нет, Шлюндт явно не беден, но не станет он столько золота выкладывать, ему проще резонно заметить, что он нам платит не за то, чтобы мы ничего сами не делали.

— Им тоже в Навь надо, причем страсть как, — пояснила ведьма, — а не получается. Они ведь потомки берегинь, им туда дорога заказана что при жизни, что после смерти. А тут — сварил зелье, прочел наговор, бросил в него обычный медный ключ, а следом за ним артефакт — и ступай. Одноразовый, правда, предмет получится, только раз туда-сюда сходишь, и все, он трухой станет, но тем не менее. Причем и там он защитой от всех напастей выступит, даже Полоз, что себя хозяином Нави мнит, его владельца не тронет.

Зелье, наговор. Я уж было обрадовался, решив, что мне и Шлюндт, может, не нужен будет для похода в Навь. Ан нет.

— Что они в серых туманах забыли-то? — поинтересовался я по своей старинной привычке узнавать все до конца, коли представилась такая возможность.

— Сила главная их там спит, — пояснила Марфа. — Когда старые боги ушли, их слуги кто куда разбрелись. Одни к людям подались, другие в лесах да реках осели, а берегини вот в Нави покой сыскали. Просто легли и уснули, а на этом месте деревца выросли. И если такое деревце срубить, или сжечь или, к примеру, водой из реки Смородины полить, которая для берегинь с давних времен сильнейший яд, то их сила, которая никуда не девалась, освободится и достанется тому, кто это сделал. Ну или кому-то еще, чье имя в момент гибели деревца будет названо. Хотя ничего глупее этого я и представить не могу, потом ведь этому доброхоту другие великие матери жизни не дадут, в порошок его сотрут. Сейчас баланс есть, они все на почти равных позициях, но обрети какая из них величие праматери — и ему хана. Кому такое понравится?

— Век живи — век учись, — отметил я. — Ну да, ясное дело, каждая из великих матерей спит и видит, как бы им до силы прародительниц добраться.

— Ясно как день. Что там, и я бы в лепешку на их месте расшиблась, лишь бы до Нави добраться, — усмехнулась хозяйка ковена. — Эксклюзив же!

К поселку, где квартировал Белозеров, я подъезжал уже в совсем сгустившихся сумерках, поскольку по закону всемирной подлости на МКАД, естественно, присутствовала героических размеров пробка. Там, как обычно, меняли дорожное полотно, причем там же, где его в прошлом году клали. Вот ровно на том самом месте. Но зато было время еще раз как следует обдумать все услышанное.

Хитра, конечно, Марфа Петровна, ой хитра. Все продумала, все учла. И то, что за смерть Матвея с меня никто спрашивать не станет, ибо этот старый склочник всем надоел до судорог, а особенно собственным коллегам по цеху, и то, что я отлично понимаю — он, равно как ворожеи, не простит и не забудет, если слеза Рода попадет не к нему, а ко мне. Из вредности мстить примется, а силенок у него пока