Мисс Пратт хмыкнула. Она имела обыкновение выражать хмыканьем свою неприязнь и подозрения по отношению к мистеру Хиггинсу всякий раз, когда в обществе упоминали его имя.

– Что ж, мы несколько дней не увидимся. Годфри Мёртон попросил меня пожить у него и у его сестры; думаю, этот визит пойдет мне на пользу. А потом, – добавила она, – длинными зимними вечерами, зная, что по графству разгуливают убийцы, а я одна в доме и, кроме Пегги, позвать на помощь в случае чего некого…

Мисс Пратт отправилась навестить своего кузена мистера Мёртона. Он занимал должность мирового судьи, исполнял свои обязанности с немалым рвением и пользовался славой на своем поприще. Однажды, как раз получив письма, он вошел к ней в комнату.

– Судя по этому посланию, нравственность в твоем маленьком городке неуклонно падает, Джесси! – провозгласил он, ткнув пальцем в одно из писем. – У вас там объявился не то убийца, не то его пособник. В Бате старой леди, бедняжке, перерезали горло; а мне прислали письмо из Министерства внутренних дел с просьбой «оказать высокопрофессиональную и действенную помощь», как они любезно выразились, в поимке преступника. Видимо, в момент совершения убийства его мучила жажда, да еще он, пожалуй, отличался веселым нравом и изрядной дерзостью, ведь прежде, чем приступить к исполнению своего ужасного замысла, он открыл бочонок имбирного вина, которое старушка оставила перебродить, а потом обмотал втулку обрывком письма, которое, как можно предположить, достал из своего кармана: этот-то обрывок письма впоследствии и нашли, а на нем с наружной стороны осталось только несколько букв: «…нс, эск., арфорд, – егворта», и какой-то умник догадался, что это значит «Барфорд, возле Кегворта». А с внутренней стороны, кажется, осталось упоминание скаковой лошади с очень странным именем: За-короля-и-церковь-и-да-сгинет-охвостье.

Услышав это имя, мисс Пратт немедля оживилась. Оно оскорбило ее религиозные чувства всего несколько месяцев тому назад, и она хорошо его запомнила.

– Лошадь с таким нелепым именем есть или была (поскольку я, так сказать, выступаю в качестве свидетеля, мне надлежит быть точной в выборе глаголов) у мистера Нэта Хёрна.

– У мистера Нэта Хёрна, – повторил мистер Мёртон, тотчас же взяв эти сведения на заметку, а потом вернулся к обсуждению письма из Министерства внутренних дел:

– Еще нашли фрагмент маленького ключика, который преступник сломал, пытаясь открыть ящик письменного стола, – вот и все, более ничего существенного. Нам остается полагаться на письмо как на главную улику.

– Мистер Дэвис говорил, что мистер Хиггинс рассказал ему… – Начала было мисс Пратт.

– Хиггинс?! – воскликнул мистер Мёртон. – Кончается на «нс». Не тот ли это хвастун и задира, что похитил сестру Нэта Хёрна?

– Да! – подтвердила мисс Пратт. – И хотя я его никогда не любила…

– «Нс», – повторил мистер Мёртон. – Подумать страшно: джентльмен-охотник, зять доброго старого сквайра Хёрна! А чьи еще фамилии в Барфорде заканчиваются на «нс»?

– Есть Джексон, и Хиггинсон, и Бленкинсоп, и Дэвис, и Джонс. Кузен! Вот что меня удивило: откуда мистер Хиггинс мог узнать и рассказать мистеру Дэвису во вторник о том, что случилось в воскресенье вечером?..

Нет нужды долго распространяться о дальнейшем. Кому любопытны жизнеописания разбойников, могут убедиться, что имя Хиггинса занимает в анналах такое же в важное место, как и имя Клода Дюваля[12]. Муж Кейт Хёрн взимал «арендную плату» на большой дороге, подобно многим другим «джентльменам» той поры; однако, потерпев неудачу в нескольких своих авантюрах и прельстившись преувеличенными слухами о тайном богатстве старой леди из Бата, перешел от разбоя к убийству, за что и был повешен в Дерби в тысяча семьсот семьдесят пятом году.

Он был весьма нежным супругом, и его бедная Кейт перебралась в Дерби, чтобы быть рядом с ним в его последние минуты, несомненно ужасные. Ее старый отец повсюду сопровождал ее, за исключением камеры Хиггинса, и надрывал ей сердце нескончаемыми сетованиями, что вот-де все его вина, что это он всячески способствовал заключению их брака, не озаботившись побольше узнать о ее воздыхателе. Он отказался от титула сквайра в пользу своего сына Натаниэля. Нэт во всем добился успеха и процветания, и его беспомощный глупый отец ни на что не мог ему пригодиться, однако для своей овдовевшей дочери неразумный, глубоко привязанный к ней старик сделался всем: рыцарем, защитником, наперсником, преданным и любящим спутником. Впрочем, он неизменно отказывался давать ей советы, с грустью качая головой и повторяя: «Ах, Кейт, Кейт! Если бы у меня достало мудрости дать тебе лучшее наставление, тебе не пришлось бы сейчас жить изгнанницей в Брюсселе, боясь встречи с любым англичанином, как если бы тот знал твою историю».

Менее месяца тому назад мне довелось увидеть Белый дом; его сдавали внаем, может быть, уже в двадцатый раз с тех пор, как его занимал мистер Хиггинс; но в Барфорде до сих пор бытует предание, что давным-давно жил здесь разбойник и скопил несметные сокровища и неправедно нажитые эти богатства по сей день хранятся в какой-то потайной комнате, но где именно, в какой именно части дома, никому не известно.

Не хочет ли кто-то из вас снять этот дом и поискать потайную комнату? Могу предоставить точный адрес всякому, кто пожелает.

Клариссинка

Глава первая

12 декабря 1747 года

Моя жизнь связана с чередой невероятных событий, которые начали происходить в то время, когда я еще не был знаком с главными действующими лицами моего рассказа и даже не подозревал об их существовании. Вероятно, старикам свойственно оглядываться назад, и собственное прошлое им куда интереснее, а воспоминания о былом куда милее всего того, что ныне проходит перед их глазами и что представляет несомненный интерес для большинства их сограждан. Если это наблюдение справедливо в общем случае, то в моем оно справедливо тем паче! И если я хочу поведать загадочную историю бедной Люси, мне придется начать издалека. Несмотря на то что я сперва познакомился с нею и только потом узнал историю ее семьи, мне также придется, для большей ясности повествования, расположить события в их истинной последовательности, а не в той, в какой они открывались мне самому.

В северо-восточной части Ланкашира, в местности, именуемой Болендской впадиной, по соседству с областью Крейвен, стоит старинный замок – фамильное гнездо рода Старки. Он представляет собой довольно несуразное строение, в центре которого торчит массивная серая башня-донжон. Я предполагаю, что во время оно, пока шотландцы совершали свои разорительные набеги, продвигаясь