из Уральска в экспедицию к западным берегам Аральского моря и границам Хивы. Эту воинскую часть называют «белым полком», потому что уральцы первыми надели белые кителя и фуражки. В 1841 году 7-й Уральский казачий полк находился в Грузии, где действовал против горцев, тогда как четыре сотни сопровождали в Хиву и Бухару миссию полковника Бларамберга. В 1843 году 700 казаков прошли киргизские степи, чтобы захватить в плен знаменитого султана Кениссар Кассима. Преследование продолжалось в 1844 году, а в 1849-м 6-й и 7-й уральские казачьи полки были отправлены в поход в Венгрию; быстротечность кампании не позволила им поспеть к месту назначения вовремя; они были остановлены в Киеве и Вильне. Три сотни в 1853 году выступили против кокандцев и овладели крепостью Ак-Мечеть, а в 1855 году другие три сотни сражались против киргизского предводителя Иззета Кутебара. В 1857 году еще три сотни сопровождали оренбургского генерал-губернатора генерала Катенина в его поездке по степям, как и в 1858 году, во время его второй поездки по зауральским степям. В 1859 году уральские казаки сопровождали экспедицию полковника Дандевиля к восточному берегу Каспия.

Два полка уральских казаков под командованием полковника Хорошкина и войскового старшины Чуреева участвовали в войне с Турцией, Францией и Англией (1853–1856). Выступив с Урала в декабре 1853 года, они прибыли на Дунай к началу боевых действий, затем отошли в Крым, где и пробыли до конца войны. Год 1864-й отмечен в истории уральского казачества самым «национальным» и самым знаменитым его подвигом: сражением на Икане (6 декабря по старому стилю). В 1865 году была проведена делимитация русско-киргизской границы, а вскоре после этого две сотни приняли участие во взятии Ташкента. В 1866 году три сотни уральцев участвовали во взятии Ирджара, Ходжента, Ура-Тюбе и Джизака. В дальнейшем в районе Ташкента было расквартировано десять сотен. В 1869 году уральские казаки подавили один из бунтов, но в 1870 году, выступив с подполковником Пукиным с целью ввести в действие новый императорский устав для Киргизии, потерпели поражение от своих противников после трехдневного сражения (25 марта). Что не лишило мужества их товарищей, которые в 1873 году участвовали в последнем походе на Хиву…

Когда в 1874 году в Санкт-Петербурге было издано новое «Положение» о казачьей службе, многие уральские казаки его не приняли. Поэтому в 1875–1876 годах 3500 из них были сосланы в Сибирь, в Оренбургскую губернию и в Туркестан. Но в 1881 году император их помиловал, и они возвратились в свое войско.

В пятисоттысячную армию, мобилизованную для войны с Турцией в 1877–1878 годах, вошла всего одна сотня уральцев. Но уральские казаки ничего от этого не потеряли, потому что в 1880 и 1881 годах Скобелев привлек их к завоеванию Ахал-Теке и Геок-Тепе, а 6 мая 1884 года царь пожаловал им в награду Георгиевское знамя, предмет гордости войска. Во время Русско-китайской войны они оставались на берегах Урала, но в ходе Русско-японской два их полка (полковников Соколова и Соловьева) были включены в Уральско-Забайкальскую дивизию генерала Павлова.

Уральские казаки пели:

Много крови, беспокойства

Стоил быстрый наш Урал;

Но казак такого свойства:

Мило то, что с бою взял.

С 1874 года уральские казаки формировали в целом 45 сотен, организационно входившие в войска Казанского военного округа. Они носили форму, идентичную форме донских казаков, но отличительным цветом Уральского войска был малиновый, а папаха была пышнее, чем у других казаков. Территория их занимала приблизительно шесть с половиной миллионов десятин. Входя в Уральскую губернию, она граничила на севере с Самарской губернией, на северо-востоке с Оренбургской, на востоке с Киргизией, на юге ограничивалась Каспием, на западе степями и опять граничила с Самарской губернией. В войске было три округа: Уральский, Калмыковский и Гурьевский. Казачье население на конец XIX века насчитывало около 150 000 душ, из которых менее 60 000 казаков, обязанных воинской службой, и около 20 000 от всякой воинской повинности освобожденных. В их владения находились более чем 100 000 лошадей, из них свыше 14 000 верховых, 184 000 голов рогатого скота, 6000 верблюдов, 23 000 коз и около 550 000 баранов. Они в среднем собирали в год полтора миллиона пудов пшеницы и около полумиллиона пудов овса. Капитал их войска соответствовал 3 642 000 золотых франков, а капитал станиц – 1 480 525, но их главное богатство заключалось в рыбной ловле, которая в конце XIX века приносила каждому казаку сумму, в среднем равную 260 золотым франкам в год.

Уральский казак не всегда был таким богатым. Железнов[24] жаловался в своих «Записках»: «Вы хотите, чтобы казак был смирен как овечка и силен как лев. Эти два качества несовместимы. Стало быть, хотение останется хотением. Я, если меня разбирать с общей точки зрения – гуманист, но коснись дело интересов казаков, я – эгоист. Я днем и ночью, и наяву и во сне желаю, чтобы казак имел не только необходимое, но и лишнее. Солдат все получает от правительства. Казак только на внешней службе, то есть на службе вне родины, получает от казны паек провианта и несколько денег на приварок, на табак и тому подобное. Во всякое ж другое время казак сам себе должен добывать насущный хлеб. Но одевается казак, как на внешней службе, так везде и всюду, всю жизнь, на свой счет: лошадь, седло, оружие, амуниция – словом, все, от подковного гвоздя до последней нитки, у казака свое, – казне до всего этого дела нет; начальство требует только, чтобы у казака все было чисто, хорошо, опрятно и по форме. <…> Казак не может быть без жены, следовательно, и без семейства: в противном случае потомства, следовательно, и казачества, не будет. Женившись, казак должен обзаводиться домом и хозяйством, чтобы было где и на что жить с женой. У казака родились дети – казаку самому нужно иметь попечение о детях, нужно обуть, одеть, прокормить их, нужно уму-разуму научить: другим никому до этого дела нет. Казака посылают на внешнюю службу на четыре года, например в Москву, казак оставляет на родине старика-отца и старуху-мать, молодую жену и малых детушек. Как без него они будут жить? Что будут есть? За все про все отвечает казак, все это лежит на его „могучих плечах“, все это чует „грудь да подоплека его“: другим никому до этого дела нет. Сделалась засуха, сделался неурожай, открылся голод: у казака сердце коробом ведет, у казака душа не на месте, а